В пустыне полно зайцев. Казахи их не ели. Жует жвачку, но с когтями на лапах. Они бы ели и свинью, но и та хоть и с раздвоенными копытами, но жвачку не жевала. Ночью выезжали на ГАЗ-66, то же мне, машина для пустыни, набирали камней, ловили зайцев фарой-искателем. Задача была, не упустить добычу из луча света. Солдат подходил и метров с двух бил зайца горстью камней. Главное было не закрыть собой свет, чтобы не нарваться на маты.
— Что тебе по десять раз за каждым зайцем останавливаться?
Таким образом, часа за 3–4, добивали 12–15 зайцев. Добыча шла в котел караулу, а тушенку продавали казахам, или обменивали на водку.
Изготовление сковороды в карауле, так же не составляет труда. Кладут лопату и несколько раз на нее бросают тридцати шестикилограммовую гирю, затем берут подходящую смазку — «ЦИАТИМ-100». Самый надежный способ проверить содержимое баночек — дать собаке. Если лижет, значит можно есть. Пушечное сало-смесь оленьего жира с говяжьим или китовым, так же имело бытовую ценность, в караулах солдаты жарили картошку, хотя и воняет резиной. Системы охраны в карауле работали от аккумуляторов, для их смазки и выдавали «ЦИАТИМ-100».
Валерий Бобрович
30 марта 1972 г., выражаясь официальным языком «наступило обострение». Части регулярной северо-вьетнамской армии численностью до ста тысяч человек перешли демаркационную линию и атаковали Южный Вьетнам с нескольких направлений. В сентябре 1969 г. Косыгин предупреждал Ле Зуана, но вьетнамское руководство уверяло, что стоит только первому танку пересечь границу, как благодарное население подхватит его и на руках потащит до самого Сайгона. Я сам видел нечто подобное в позднейшем пропагандистском фильме.
…Американцы ответили мощнейшей концентрацией авиации. Сначала разрушили дамбы, а когда вода залила окрестные поля и свела на нет свободу маневра, взялись за танки. Это уже была не война, даже не охота, а тир. Фотографии сгоревших «пятидесятчетверток» со звездами на башнях, обошли всю мировую прессу. Казалось бы, очередной саsus bеlly — свидетельство агрессивности коммунистического режима, налицо и можно было ожидать большой войны. Паническая реакция Ханоя подтвердила эту фразу. Десятки тысяч мужчин были мобилизованы в армию. С ракетных и артиллерийских батарей поснимали зенитчиков и погнали куда-то на передовую. Всем советским «советникам» вне зависимости от рода занятий довелось переквалифицироваться. Лично я стал артиллеристом. Когда военных советников назначают на батарею, как меня, или в стрелковые батальоны, как это было в Эфиопии, следует понимать, что дело взыскания интернационального долга находится под угрозой. В течение всякой колониальной (освободительной, междоусобной) войны неизбежно наступает момент, когда в армию начинают призывать, не глядя на ценз образования и оседлости. Тогда на поля битв возвращается традиционное военное искусство, перед которым мы, большей частью, бессильны.