сюда не проникнет, — подумал он. — Можно пересидеть. А эти типы забавны». Он ослабил воротничок и повертел головой, осматриваясь. Он любил новые знакомства. Люди интересовали его. Всегда и везде был шанс встретить человека, с которым можно делать дела. Хорошеньких женщин, правда, вовсе не было; это удручало. Но, как говорят французы, не всегда можно иметь все сразу и со всех сторон.
— А это кто? — спросил он Кржижановского и ткнул пальцем в угол. — Вон там, в пенсне?
— Мартов. Один из самых уважаемых людей в партии...
— Мартов? С этакой синей бородой и пейсами?
— Ну, Юлий Цедербаум, если хотите. — Кржижановский равнодушно пожал плечами. — Здесь почти у каждого рабочий псевдоним.
Любознательный Владимир Ильич продолжал свои расспросы, все так же бессистемно показывая пальцем то на одного, то на другого; через пару минут он уже знал, что нахохленная старушенция в первом ряду — Вера Засулич, тощий молодой человек с козлиной бородкой — подающий надежды Петя Красиков, изысканно одетый коротышка с хомячьим личиком — эстет Луначарский; ему были заочно представлены Дан, Аксельрод, Либер и еще прорва разного народу.
— ...Это Кольцов... — терпеливо перечислял Кржижановский. — То есть Гинзбург...
— Послушайте, почтеннейший! У вас здесь какой-то кагал.
— Вы великорусский шовинист? — спросил неприятно удивленный Кржижановский.
— Ни в коем разе. Я интернационалист. Если хотите, я сам в душе еврей. Я даже считаю, что в наше время всякий порядочный человек должен быть немножечко евреем. Просто любопытно.
Ленин говорил искренне: он никогда не придавал ни малейшего значения национальности человека, которого намеревался втянуть в очередную коммерческую аферу, или дамы, с которой заводил интрижку. Все люди делились для него на тех, с кем можно было делать дела, и тех, кто дли этого не годился. С евреями было можно, очень можно. Надо только не зевать, ибо всякий еврей мог быть союзником лишь до известного предела. Помимо общих, у них были еще и свои собственные дела, о которых Ленин знал очень мало. Он знал только, что если доходит до них — любые общие интересы летят к чорту. Впрочем, на то и щука в реке, чтобы карась не дремал.
— С другой стороны, — со вздохом заметил Кржижановский, — нельзя отрицать, что у жи... у евреев имеется опасная склонность к созданию собственных групп и группочек... Вот, например, бундовцы: они недовольны и просят федерации.
— А! Они всегда чем-нибудь недовольны и чего-нибудь просят, — сказал Ленин: он понятия не имел, кто такие бундовцы, однако же по природной сметливости понял Кржижановского совершенно правильно. — А хоть один русский у вас есть? — поинтересовался он.