Фелиция уронила пару слез, не больше. Когда Фанфан узнал, с какой бесчувственностью восприняла новость та, что воспитала его от рождения, его это больно задело. Возможно, он надеялся, что Фелиция начнет возражать и что вернет ему прежнее место в её жизни (хотя и не рвался к этому), но так уж вышло... Чтобы слишком не расстраиваться, тут же решил, что выбросит Фелицию из своего сердца, но должно было пройти немало времени, прежде чем это удалось.
В защиту Фелиции нужно сказать, что та была беременна. Неукротимый любовный пыл Пиганьоля взял верх над её бесплодием. И нежданное новое существо, которое уже шевелилось в ней, забрало на себя все её чувства. Измотанная и отупелая от беременности, она воспринимала все вокруг словно во сне. К тому же Пиганьоль уже неделю как лежал в больнице и Фелиция боялась, что станет вновь вдовой - третий раз в жизни - это слишком много! И все это словно создавало преграду между нею и окружающими. Пиганьоль на рю де ля Гран-Трюандери угодил под дилижанс из Меца: попав под колеса, обе ноги оказались сломанными, и не в одном месте.
Учитывая, как равнодушно был воспринят его уход, Фанфан сам не пошел за теми вещами, которые составляли все его достояние: томиком Плутарха, жизнеописанием Генриха IY, переводом "Одиссеи" и ещё несколькими книгами. Вместо него за ними зашла Фаншетта. С её же помощью Фанфан забрал и то, что унаследовал от Филиберта Тронша: одно ружье, один мушкет, несколько пистолетов разного калибра, небольшую наковальню и инструменты - все это он сложил в сарай, стоявший у Элеоноры в саду, и запер.
В их высоком узком доме, где на каждом этаже было всего две комнаты, его разместили на втором. Такой прекрасной комнаты он никогда ещё не видел. В первый же день он сколотил небольшую книжную полку. При этом напевал и присвистывал, хотя порой и сжимало горло: накануне его приятель Гужон с родителями отправился Бог весть куда - в Тюильри! Прощание их было трогательным. Происходило оно перед приютом Гроба Господня, где им случалось так часто стоять вдвоем, один - прося милостыню, другой - мечтая о путях крестоносцев.
- Прощай, Гужон! Желаю тебе удачи на новом месте!
- И я тебе тоже, - ответил Гужон, - но не прощайся - скорее до свидания!
- Ты знаешь мой адрес.
- А ты - мой.
Они пожали руки.
- Ты распрощался со Святым Отцом и Николя Безымянным? - спросил Фанфан.
- Дружище, не поверишь, они обревелись! - с деланной небрежностью бросил Гужон и торопливо удалился, тоже плача.
И у Фанфана на душе было неспокойно, хотя никогда ещё он не был так счастлив, как теперь. Он приколачивал полку, когда вошла Элеонора, чем-то обеспокоенная.