- Конечно прийду, мсье, уж писать-то я умею! - гордо заявил Фанфан, скорее чтобы покрасоваться перед гранд-дамой, чем от того, что так гордился своим поступком - ну и ещё и потому, что он скорее все сыграл, чем пережил. И потом, не для того, чтоб лишний раз похвалить храбростью, а скорее озабоченно и даже с некоторым испугом добавил:
- Мой пистолет и в самом деле не заряжен! Я сделал это из осторожности, но теперь вижу - это была скорее - неосторожность!
- А почему вы разгуливаете с пистолетом? - спросила его дама, уже вполне успокоившись и наградив его неподражаемой улыбкой.
- О! - он пожал плечами, - это так, шутка.
- Изаура, - обратилась дама к своей спутнице - камеристке: - дайте этому юноше мой кошелек! Клеменс мы заплатим в другой раз, если она не возражает!
- Ну конечно, госпожа графиня! - Клеменс успела уже принести лучшее средство снять волнение: бутылочку кюммеля и рюмки.
- Ни слова о деньгах, мадам! - заявил Фанфан графине и отстранил кошелек, который достала Изаура. - Для меня было бы удовольствием помочь всем избавиться от этих неприятностей! И, к тому же, - добавил он, рассмеявшись вновь, - я здорово отделал Пастенака! Нет, этой встречи он не ожидал!
- Как я заметила, вы с ним знакомы, - сказала графиня. - И если правильно поняла, он вас когда-то обидел?
- Устроил мне изрядную гадость, мадам. Но отомщен я буду всего через десять минут. Позвольте мне умолчать, как - это совсем не интересно.
Графиня продолжала улыбаться, почти с нежностью взирая на мальчика, который был так необычен, соблазнителен и загадочен в своем поведении, так не соответствующим его возрасту, ибо было ему максимум лет двенадцать, как она считала, но держался он прямо, как настоящий мушкетер, - и приподняла свою рюмку с ликером.
- За ваше здоровье, за ваше будущее, за вашу славу, мсье... мсье?
- Титус - вот мое имя, - заявил Фанфан, ибо как раз читал Расина, и имя Фанфан казалось ему неуместным для такого случая и для такой женщины.
Поднимая рюмку, он на миг смутился - что, если Клеменс знает, как его зовут. Но нет, не может быть! Ведь она его не поправила.
- За вас, мадам! - сказал он, поскольку из его прошлого опыта в памяти остались только обороты, подходившие больше для кабака, чем для королевского двора.
- Если вы не хотите принять от меня деньги, - сказала очаровательная графиня, - может быть, примете хотя бы вот это? - И она сняла со своей белоснежной шеи, напоминавшей своей гибкостью лебединую, золотую цепочку, на которой висела камея. - Взгляните, это мой портрет, - добавила она. Примите его, прошу вас!