- Это значит, ты... - протянул брат Анже.
- Отправляюсь странствовать по Франции, мсье! - самым решительным тоном отвечал Фанфан и указал на ранец:
- Там три рубашки, шесть носовых платков, кожаные дорожные башмаки, мои Расин и Плутарх, хороший нож для мяса и два пистолета.
- А деньги у тебя есть?
- Десять ливров.
- Не слишком много для странствий по всей Франции! Я мог бы дать тебе ещё ливров с полсотни!
- Заранее благодарен! - Фанфан был в восторге.
- Нет, подожди! Я же не сказал, что дам их тебе обязательно! Ты даже не спросил, а я согласен? - недовольно пробурчал он. - Знаешь же, что у меня на тебя иные виды, точнее говоря, у меня были иные планы, - добавил он с столь грустным выражением, какого до сих пор Фанфану у него видеть не приходилось. - Признаюсь, я немного огорчен...
- Именно так я и подумал!
- Но подожди! - повторил брат Анже, вновь оживая. - Я ведь не сказал последнего слова! - При этом он непроизвольно помахал письмом, написанным монсиньору герцогу, и снова вспомнил Жанну. Потрясенный мыслью, что Фанфан может исчезнуть и, несомненно, навсегда, он понял вдруг, что нужно немедленно решать, как избежать непоправимого, и что остался лишь один выход: привести Фанфана, захочет он или нет, к его матери! "- Ну разве Жанна в силах будет устоять при виде столь прелестного мальчугана, такого изумительного в своем роде", - говорил себе брат Анже, хотя и полон был тревоги, не имея понятия, как сделать это, чтобы не вызвать скандала и не поставить под удар карьеру дочери.
- Так ты всерьез решил уйти?
- Да!
- Не понимаю, как мадам Колиньон тебе позволила! - воскликнул он с известной долей огорчения, все ещё не придя в себя от неожиданного сюрприза. Ведь только для того, чтобы устроить Фанфану аудиенцию у герцога Орлеанского, понадобилось бы не меньше двух недель!
- Элеоноре я ничего не сказал, - ответил Фанфан. - Хотел уйти и от нее, и от Фаншетты... - Поскольку брат Анже удивленно уставился на него, добавил: - Дело не только в Жюльене с Хлыстом.
На миг умолкнув, закончил свои излияния фразой, поставившей брата Анже в тупик:
- Все время печь, все время разносить продукты - с ума сойти можно!
- О! - удивился брат Анже, потом спросил:
- Ты называл её Элеонорой?
- Ну разумеется, - ответил Фанфан, который думал совсем о другом: даст ли ему брат Анже тех пятьдесят ливров.
- А! - протянул брат Анже, сказав себе в душе: "- Ну и дети пошли!"
С трудом поднявшись с постели, в длинной ночной сорочке, спадавшей до пола, так что закрыты были даже пальцы ног, он был похож на длинную жердь. Покряхтывая, дошел до умывальника и налил стакан воды.