Солнце закатилось за горизонт, отдавая город ранним сумеркам. А на пристани все еще кипела работа.
– Эй, дядька Елдын! – задорно прокричал молодой голос. – Дашь свою Елдыниху за титьку подержать?
– Я бы дал, да куда тебе! – ответил пожилой. – Мал, как сверчок!
– Уж ты большой. Пудовик!
Мужики захохотали, но кто-то грубо прикрикнул на них, и хохот смолк.
Глеб вынул изо рта окурок бутовой сигареты и щелчком пальца запустил его в черную воду реки.
– Эй, друг! – окликнули его сзади. – Ты чего тут позабыл?
Глеб обернулся и увидел огромного мужика, шагающего к нему по черному, подтаявшему снежку.
– Мне бы повидать приказчика Перипяту, – сказал Глеб. – Он здесь?
– Перипяту? – Мужик остановился и спокойно и неторопливо оглядел Глеба с ног до головы: – А на кой тебе наш Перипята?
Глеб дружелюбно улыбнулся:
– Хочу испросить работу.
– Для кого?
– Для себя.
Верзила осклабился и покачал головой.
– Не похож ты на грузчика, паря. Ты ведь охотник-промысловик?
– А ты как догадался?
– Вашего брата сразу видать. Даже когда оружия не носите. Вы на человека смотрите, будто из лука целитесь или обдумываете, как бы его к капкану и ловушке вернее подогнать.
Глеб засмеялся:
– Раскусил ты меня, брат! Только нынче и у промысловиков нелегкое житье. Хоть зубы на полку клади.
– Да уж, – усмехнулся грузчик. – От хорошего житья жилы надрывать не станешь. Тем паче – на пристани. Нет тяжелей работы, чем здесь.
– Но платят-то хоть хорошо?
– Хорошо, – согласился детина. – Но мало.
Глеб усмехнулся, покивал. Затем сказал:
– Знаешь, у меня тут дружок работал. Может, слышал – Дивляном звался.
– Дивляном? – Детина прищурил раскосые глаза. – Знал я одного Дивляна. Но уж лучше бы не знал.
– Отчего же так?
Верзила открыл рот, чтобы ответить, но тут из-за коробов вышел горбатый мужик в затасканном шушуне и с длинными, словно у паука, ручищами.
– Квасура, сучий сын! – гаркнул он. – А ты какого лешего тут лясы точишь? А ну, топай к сходням!
– Охолони, Перипята, – басовито парировал детина. – Тут вон про тебя спрашивают.
Горбун повернул массивную голову и воззрился на Глеба.
– Это ты, что ли, про меня спрашиваешь? – грубо спросил он.
– Я, – ответил Глеб.
– И зачем я тебе понадобился?
– Разговор есть.
Горбун прищурился:
– Какой еще разговор?
– Интимный. С глазу на глаз.
Приказчик сверкнул на детину глазами.
– А ты чего уши развесил? Топай немедля к сходням или оставлю без хлеба!
Детина пробурчал что-то себе под нос, развернулся и неохотно побрел к деревянным сходням, по которым сновали туда-сюда с мешками и деревянными коробами на спинах мужики-грузчики.