Во избежание ненужной суеты, я поднял руки вверх:
– Всё-всё, уже ухожу.
Но, увы, спокойно ретироваться не получилось.
Попросту не дали.
– Нет уж, нет уж, давайте разберёмся, – грозно промолвила Гертруда свет Васильевна и попыталась ухватить меня за рукав.
Отступив на шаг, я оглянулся. Путь назад уже отрезала уборщица, и вид у неё был самый решительный. Во всяком случае, швабру она держала так, как обычно держат бейсбольную биту.
Если путь к отходу отрезан, подумал я, имеет смысл прорываться из окружения через линию фронта. Причём в данном конкретном случае прорываться деликатно, то есть без чрезмерного насилия. Как никак передо мною женщины, к тому же ни в чём неповинные женщины. С кулаками на безвинных женщин нельзя. Как-то не здорово это.
Подумал так, крякнул – эх, была не была, – и пошёл на прорыв.
Ухватил крепко-накрепко Гертруду Васильевну за протянутую ко мне руку и с лихостью перца, исполняющего элемент зажигательного танца ча-ча-ча, закружил партнёршу на месте. Сперва она поддалась моему напору и даже неожиданно легко поддалась, но через несколько оборотов опомнилась, охнула и очень противно завизжала. Оставив её на произвол сил инерции, я галантно шаркнул ножкой и, отвесив полупоклон, резко рванул вдоль по коридору.
В начале пробежки убрал обманным движением принявшую позу сумоиста толстуху-повариху вправо, а сам с криком "Лыжню!" благополучно проскочил слева. Увернулся от пущенного в спину морковного огрызка, добежал до конца коридора и, оттолкнувшись от стены, повернул направо. А через несколько метров – налево. Там малость заметался: навстречу, широко расставив локти, шёл мужик с лотком буханок. Затормозить я уже никак не мог и, казалось, неминуемо столкнёмся. Но, слава Силе, обошлось. Разминулись. Мужик вовремя поднял свою ношу, а я нагнулся. Дальше уже до самого выхода мне препятствий никто не чинил. Нёсся на всех парах, и чуть было не влетел с крыльца в раскрытое нараспашку чрево фургона с надписью "Хлеб".
Минут через пять, когда уже сидел в машине, ко мне подошёл помятого вида и непонятного возраста мужичок в пятнистых военных штанах и оранжевой спецовке.
– Это-то, – сказал он, сунув обветренное лицо в окошко. – Ты того бы. Отъехал бы отседова, земеля.
– Чего это вдруг? – изумился я.
Он махнул в сторону детского сада.
– Это-то, заведующая ругается шибко.
– А ты кто такой?
– Так это-то, дворник.
– Ну так передай своей заведующей, дворник, что нахожусь вне зоны её юрисдикции.
Дворник захлопал глазами.
– От оно как! Послал, стало быть, ты её?
– Ну, типа того, – кивнул я.