- Ну-у, ящик-то я открыл, а там... мертвяк, вишь ты... Лежит и на меня смотрит... Ох и бежал я оттуда, начальник, так бежал. Чуть шею себе не сломил. Выскакнул, отдышался, понятно, потом думаю, да'к и в других ящиках мертвяки, значит. Как в морге. Ну, думаю, дело-то уголовное. Звонить надо "02" - куда ж еще? Пошел к Мироновым: они на первом этаже. А баба ихняя: "ты - алкаш, допился до зеленых чертей". А ято, понятно, трезвый сегодня, вот только с утра пивка кружечку, да'к пиво счас, как вода - куда там... А она:" проспись сначала!". Плюнул я, пошел к Берковичам. Они хоть и евреи, но уважительно относятся, не как эти. Дозвонился. Те, понятно, группу прислали... а теперь вот ты, начальник, пожаловал...
- Дверь в подвал всегда на замке?
- Завсегда, начальник... Только когда если что... прокладки сменить... а так завсегда...
- И вы, конечно, ничего подозрительного в последние дни не видели?
- Да'к не видел... как на духу, начальник, не было ничего. Вот я и удивился: откуда ящики, какие ящики? А там мертвяк... лежит и смотрит...
- Спасибо, - оборвал пьяные излияния Сифоров. - Вы нам очень помогли.
- Завсегда готов, начальник... Прокладки ежели сменить...
Сифоров поманил меня пальцем.
- Пойдемте, Борис Анатольевич. Возможно, придется вам сегодня принять участие в опознании.
Я сглотнул, не без труда: мешал образовавшийся в горле комок. Я догадывался, что капитан имеет в виду, и это моментально выбило меня из колеи.
Первичная информация оказалась ошибочной. Это мы узнали еще в автомобиле по дороге сюда.
Здесь не было опорного пункта Своры. Просто, наш новый знакомец водопроводчик полез в подвал, а там штабелями стояли ящики, в которые Герострат упаковал тела специалистов, угнанных им из Центра прикладной психотроники, и, может быть, тела тех, кто занимался Геростратом в октябре прошлого года под руководством полковника Хватова. И теперь мне предстояла процедура опознания.
Тяжкая, страшная для меня процедура. Как бы я не относился нынче к Мишке Мартынову: за его предательство, за то, как он поступил со мной, подставив под пули ради успеха в сомнительной игре. Но ведь были когда-то дни, мы дрались плечом к плечу, на грани, на терминаторе между жизнью и смертью, а ничто так не объединяет людей, как вот эти мгновения - рядом под черным ледяным ветром. И если он окажется там в одном из грубо сколоченных ящиков: неподвижный, мертвый - НАВСЕГДА, что я скажу его Наташе, нежной милой его жене? Как посмотрю ей в глаза, хоть ни в чем я и не виноват, как? А ведь МНЕ придется сказать ей. И посмотреть в глаза. Больше некому: не поручишь же это дело Сифорову, которому наши судьбы, наше горе и боль, в общем-то, безразличны. Он - профессионал, а профессионалы, всем известно, делают свою работу так, "как считают нужным".