— Наконец-то вы подняли голову, — сказал мистер Риверс. — Я уже думал, что вы заглянули в глаза Медузе и окаменели; может быть, теперь вы спросите, как велико ваше состояние?
— Как велико мое состояние?
— О, совершенные пустяки! Собственно, не о чем и говорить — каких-нибудь двадцать тысяч фунтов, кажется так.
— Двадцать тысяч фунтов!
Я снова была поражена: я предполагала, что это четыре-пять тысяч. От этой новости у меня буквально захватило дыхание. Мистер Сент-Джон, смеха которого я до сих пор ни разу не слыхала, громко рассмеялся.
— Ну, — продолжал он, — если бы вы совершили убийство, и я сказал бы вам, что ваше преступление раскрыто, вы, наверно, выглядели бы не более потрясенной.
— Но это большая сумма! Вы не думаете, что тут может быть ошибка?
— Никакой ошибки.
— Может быть, вы неверно прочли цифры и там две тысячи?
— Это написано буквами, а не цифрами, — двадцать тысяч.
Я почувствовала себя, как человек с обычным средним аппетитом, вдруг очутившийся за столом с угощением на сто персон. Тут мистер Риверс встал и надел свой плащ.
— Если бы не такая бурная ночь, — сказал он, — я прислал бы Ханну составить вам компанию, — у вас слишком несчастный вид, чтобы оставлять вас одну. Но Ханна, бедняга, не может шагать по сугробам, как я, у нее недостаточно длинные ноги; итак, я оставляю вас наедине с вашими огорчениями. Спокойной ночи!
Он уже взялся за ручку двери. Внезапная мысль осенила меня.
— Подождите минуту! — воскликнула я.
— Что такое?
— Мне хочется знать, почему мистер Бриггс написал обо мне именно вам, и как он узнал про вас, и почему решил, что вы, живя в таком захолустье, можете помочь ему меня разыскать?
— О! Ведь я священник, — сказал Сент-Джон, — а к духовным лицам нередко обращаются с самыми необычными делами.
Снова брякнула щеколда.
— Нет, этим вы от меня не отделаетесь! — воскликнула я; и в самом деле, его поспешный и туманный ответ, вместо того чтобы удовлетворить мое любопытство, лишь разжег его до крайности. — Это очень странная история, — прибавила я, — и я должна ее выяснить.
— В другой раз.
— Нет! Сегодня, сегодня же! — Я встала между ним и дверью.
Казалось, он был в замешательстве.
— Вы не уйдете, пока не скажете мне всего! — заявила я.
— Лучше бы не сегодня.
— Нет, нет! Именно сегодня!
— Я предпочел бы, чтобы вам рассказали об этом Диана и Мери.
Разумеется, эти возражения довели мое любопытство до предела; оно требовало удовлетворения, и немедленно: так я и заявила Сент-Джону.
— Но я уже говорил вам, что я человек упрямый, — сказал он, — меня трудно убедить.
— И я тоже упрямая женщина, я не хочу откладывать на завтра!