— Как! Разве мистер Рочестер не уехал из Англии?
— Уехал из Англии? Бог с вами! Нет! Он порога собственного дома не переступал, только по ночам бродил, словно привидение, по парку и по фруктовому саду, будто помешанный; а мне сдается, он и был помешанным, — потому что не было на свете, сударыня, такого умного, гордого и смелого джентльмена, как он, пока не пошла ему наперекор эта пигалица гувернантка. Он не пил, не играл ни в карты, ни на скачках, как иные прочие, и хоть не был слишком красив собой, но уж в храбрости никому не уступит, и вообще человек был с характером. Я его знал еще мальчиком и не раз жалел, что мисс Эйр не свернула себе шею до приезда в Торнфильдхолл.
— Значит, мистер Рочестер был дома, когда вспыхнул пожар?
— А то как же! Он поднялся на верхний этаж, когда все кругом уже пылало, разбудил спавших слуг и сам помог им спуститься вниз, а затем вернулся, чтобы спасти свою сумасшедшую жену. Тут ему крикнули, что она на крыше; и действительно, она стояла там, размахивая руками над башней, и кричала так, что ее было слышно за целую милю; я слышал ее и видел собственными глазами. Высокая женщина, длинные черные волосы; они так и развевались среди пламени. Я видел, да и другие тоже, как мистер Рочестер вылез через слуховое окно на крышу; мы слышали, как он крикнул «Берта!», а потом подошел к ней. И тогда, сударыня, она вдруг завопила да и прыгнула вниз, — и через миг уже лежала, разбившись вдребезги, на камнях.
— Мертвая?
— Мертвая? Ну да, мертвая, как камни, на которые брызнули ее мозги и кровь.
— Боже мой!
— Да уж, сударыня, страшная была картина.
Он невольно содрогнулся.
— А потом? — допытывалась я.
— Ну, а потом все здание сгорело дотла, только кое-где уцелели стены.
— А больше никто не погиб?
— Нет, но, может быть, лучше было бы кое-кому погибнуть.
— Что вы имеете в виду?
— Бедный мистер Эдвард! — воскликнул он. — Думал ли он тогда, что с ним случится такое несчастье! Иные говорят, что он по справедливости наказан за то, что скрывал свой брак да хотел жениться на другой, — это при живой-то жене! Но что до меня, мне его жалко.
— Но вы же сказали, что он жив? — воскликнула я.
— Да, да, он жив, но многие считают, что лучше бы ему умереть.
— Как? Отчего? — я снова вся похолодела. — Где он? — спросила я. — В Англии?
— То-то и есть, что в Англии; он не может уехать из Англии, — я полагаю, он теперь прикован к месту.
Какая пытка! А этот человек, казалось, решил ее продлить.
— Он совсем слепой, — сказал он наконец. — Да, совсем ослеп наш мистер Эдвард.
Я боялась худшего. Я боялась, что он помешался. Собрав все мужество, я спросила, как он потерял зрение.