Шебу перекосило от зависти к прекрасной дьяволице, мерцающей перед глазами. Везет же некоторым, получают вон работу мечты — «черт по уголовным делам»! Лучше и не придумаешь... Вот тут бы Шеба развернулась, тут бы устроила такой кошмар! И никогда бы больше не занималась мелкими пакостями!
Мысли ее незримо клубились меж танцующих в здании за спиной. Нет, вроде никаких признаков диверсии. Все идет по плану, уровень страданий растет. Разум девушки наполнился изысканным ароматом человеческого горя.
Иезавель лишь усмехнулась, наблюдая за волнением Шебы.
— Не переживай, — наконец сказала она. — Я вовсе не намерена тебе мешать.
Шеба снова фыркнула. Какая чушь! Ну конечно, Иезавель здесь только для того, чтобы мешать! А для чего, интересно, еще существуют черти?
— Милое у тебя платьице, — заметила Иезавель, — шкура Цербера... Нет лучше средства пробудить похоть и зависть.
— Я свое дело знаю!
Иезавель расхохоталась, и Шеба, не удержавшись, подалась к восхитительному серному аромату ее дыхания.
— Бедняжка Шеба, все еще взаперти в человеческом теле, — поддразнивала Иезавель. — Я-то помню все эти запахи... Приятные запахи человеческого мира. Брр... А холодища! Люди просто жить не могут без мерзких кондиционеров.
Шеба успокоилась, с лица исчезли признаки нервного напряжения.
— Да ничего, я привыкла и справляюсь. Работы полно, беды на всех хватит.
— Вот это сила духа! Еще пара столетий, и дорастешь до моего уровня.
Шеба не сдержала ироничную ухмылку.
— Да неужели? А может, и не так долго?
Смоляная бровь изогнулась удивленной дугой на белой коже лба, взметнулась до антрацитового рожка.
— Какие козыри скрываешь, сестренка? Наверное, что-то жутко гадкое, да?
Шеба промолчала, лишь слегка напряглась, почувствовав, как Иезавель прощупывает собравшихся в танцзале. Сжав зубы, приготовилась отбиваться, если Иезавель решит вмешаться в интриги. Но Иезавель лишь наблюдала, ничего не трогая.
— Ммм... — мычала она себе под нос, — ммм...
Кулачки Шебы побелели от напряжения, когда Иезавель «коснулась» Купера Силвердейла, однако старшая дьяволица только заметила, довольно мурлыкая:
— Ух ты, Шеб! Сказать, что это впечатляет, — ничего не сказать. Да у тебя целая пушка в игре! И есть кому спустить курок; к тому же стрелок пьян в стельку, свободный выбор не для него.
В улыбке рогатой дьяволицы теперь читалось чтото удивительно и непостижимо похожее на искренность.
— Настоящая жуть! Конечно, для полубеса, специализирующегося на убийствах, беспорядках и злостном хулиганстве, устроить такое на школьном балу не проблема, но для обычной вредоносной малявки, да еще в личине... Тебе сколько, двести? Триста?