Очевидно, с Борькиной подачи он оказался в дачном поселке. Сперва ходили слухи, что он там постоянно ошивается. Потом он кому-то намекнул, что нанялся стеречь благоустроенную дачу и целую зиму там проживет. Мир тесен! Приложив совсем немного стараний, я узнала адрес этой самой дачи.
И опять же я не стала открыто являться к Герасиму. Идея «презумпции невиновности» сидит во мне основательно. Я хотела сперва убедиться, что скрипка и Герасим вообще имеются на этой даче. А потом уже и действовать.
Сколотила я компанию человек в шесть, и пошли мы в приморский кабак. Там дамы, кроме меня, приняли на борт шампанского, молодые люди побаловались коньяком и водкой, а дальше нас понесло, понесло… И вынесло аккурат к белой дачке.
Элемента случайности я в это вносить не стала. Более того — я трясла бумажонкой, где был записан адрес дачи, и обещала компании, что ребята, которые меня туда пригласили, выставят на стол много всяких интересных бутылок.
Мы вломились на территорию дачи. Не найдя никого во дворе, с пьяной удалью проникли в дом. Я громко взывала к несуществующим «ребятам». Вылез откуда-то Герасим и с большим трудом нас выставил. Но, мыкаясь по бесконечным комнатам, я обнаружила на полке скрипичный футляр, а заодно составила себе представление о дачной географии.
Комната, где был футляр, выходила окном во двор. Несколько дней спустя я еще раз побывала в тех краях и обнаружила одну интересную вещь. За березами с гамаком, а если точнее — то и за кустами, в заборе была очень подходящая дыра. Очевидно, ее проделали окрестные детишки, соблазненные клубничкой. По ту сторону дыры был переулок. И если проникнуть на территорию через эту никому не ведомую дыру, пробежать метров десять-двенадцать до окна и столько же обратно, то, будь на даче хоть орда народу, меня никто и не заметит.
Ситуация требовала немедленных действий. Скрипка могла не сегодня-завтра упорхнуть за границу.
Ну, стало быть, поехала я первым делом к Петерсону в мастерскую, выволокла из подвала корыто глины и изваяла здоровенную фигу. Я положила ее сушиться на подоконник, взяв с Петерсона слово, что он покроет ее глазурью и обожжет в муфельной печке.
— Так я и знал! — воскликнул Шурик.
— Надо было до конца довериться интуиции, — вовремя посоветовала я и продолжала рассказ.
Следующий мой визит был к бабушке. Я конфисковала у нее футляр. Потом я растормошила всех знакомых автовладельцев. Шофера-добровольца я не нашла, но, к счастью, Красовский уматывал куда-то в командировку и оставил мне под честное слово ключи от мотоцикла.