Полковник, исполняющий обязанности военного прокурора округа, оторвал листок висящего на стене календаря - «27 августа 1956 года»…
- Уже двадцать седьмое! - пробормотал он, устраиваясь поудобнее за рабочим столом, - а ведь вроде только вчера уезжал в отпуск.
Мозгов сомкнул веки, откинул голову и мысленно окунулся в волны Черного моря, растянулся на горячем песке уходящего за горизонт пляжа под Анапой, куда он этим летом возил своих сыновей.
- Разрешите, товарищ полковник? - прервал воспоминания стук в дверь.
- Входи, Никишин! - обреченно произнес прокурор, - я тут в море плескался, а ты, как спасатель на пляже: «Граждане отдыхающие, за буйки не заплывать!»
Майор Никишин, начальник отдела окружной прокуратуры, удивленно посмотрел на начальника.
- Да отпуск я вспоминал, Никишин, - признался полковник, - отпуск! Ты-то, кажется, в этом году еще не отгулял?
- Хотел до сентября успеть, пока ребята в школу не пошли, да, видно, не судьба…
- Давай, заканчивай с этим «Дорониным-Кравченко» и хоть на пару неделек съезди куда-нибудь.
- Может, в Ростов махну, к отцу, порыбачу на Дону.
- Во-во, и леща привезешь, большого, на всю прокуратуру. Ладно, что там ты «насоображал» по этому шпиону?
Никишин открыл картонную папку, достал оттуда несколько исписанных страниц и нацепил на нос очки. Он надевал их редко, стараясь не подавать вида, что глаза его порой подводят. Но при Мозгове не стеснялся своей подслеповатости, появившейся после контузии зимой 42-го под Сталинградом. Мозгов знал, чего стоит Никишину «держать фасон», работая без очков, поэтому поругивался, когда майор пытался изобразить «орлиный взор».
- Странностей в этом деле много, но я остановлюсь на тех, которые бросаются в глаза сразу, - начал Никишин. - После месяца с лишним скитаний по лесам Доронин попадает в Краснинский райотдел НКВД Смоленской области. Как - непонятно: то ли он сам приходит с повинной, то ли его случайно задерживают. Скорее всего, случайно, потому что в первом протоколе задержания и личного обыска лейтенант госбезопасности Майоров пишет: «подозреваемый в дезертирстве из Красной Армии». При обыске у Доронина находят медаль «За отвагу», орден «Красной звезды» и 3000 рублей! Откуда такие деньги у «дезертира»? Да и случаи дезертирства среди офицерского состава в то время были редки. Тут вам не 41-й год! Но странно не только это! В том же протоколе лейтенант Майоров фиксирует: «задержал Доронина-Кравченко Бориса Михайловича…» Откуда взялась фамилия «Кравченко», когда все документы на «Доронина»? Значит, тот в чем-то признался? В чем? Что он немецкий агент? Тогда почему это не попало в протокол?