- Я не буду загибать пальцы и считать, кто сколько раз за эти два дня ставил группу на грань провала. Это мог бы сделать Платонов. Правда, потом мы с тобой, Ваня, наверное, уже не разговаривали бы. Если председатель рассказал в районе о ночных парашютистах, завтра здесь появятся чекисты, а самое позднее послезавтра нас возьмут. Если окажем сопротивление - покосят в этом лесу, как грибы на поляне. И фюрер не сможет наградить нас даже посмертно - о нас просто никто не узнает: кто такие, как зовут, откуда родом… Закопают без крестов: ни на груди, ни на могиле. Ты этого хочешь?.. Я не собирался идти с повинной, пока не спустился в этот лес. Я готов был воевать против большевиков, взрывать, стрелять, отправлять донесения. Но я готов был к этому там, в разведшколе, в Приедайне, на глазах у Елкина, Мая… Там другой лес, он не чужой. А здесь каждая осина тебе в спину метит. Мы не победим здесь.
- А как с Платоновым и Партыко?
- Скажем, что удалось устроиться в деревню на постой. Дорогой я им все объясню. Лесник - гарантия того, что до перестрелки не дойдет. Что случись, его кинутся искать… И Платонов и Партыко это понимают. Я думаю, они тоже не очень уверены в том, что мы сможем выполнить задание. Так, петушатся…
За калиткой послышался голос лесника. Он стоял, держа в руках прочную веревку, привязанную к легким, вместительным саням.
- Ну что, поехали? Сами-то дотащим?
- Осилим, там у нас еще двое стерегут трофеи. Только вы, товарищ Никулин, при них не показывайте виду, что знаете, откуда этот груз, а то получится, что я выдал вам секретные сведения, нагоняй получу.
- Ясное дело, тайну надо соблюдать.
На поляну первым вышел Волков, подал условный сигнал. Из укрытия показались Платонов и Партыко, оружие держали наготове.
- А это еще кто? - удивился радист, заметив Никулина.
- Переезжаем в деревню, будем жить у него, он свой, проверенный, - успокоил Волков. - Грузите хозяйство.
На санки быстро побросали мешки и чемоданы. Виноградов, Партыко и лесник ухватились за веревку, полозья скрипнули, и возок тяжело двинулся с места. Волков с Платоновым подталкивали сзади.
- А где рация? - спросил, пыхтя, Волков.
- Спрятал. Рацию в деревне держать не будем, мало ли что… Как-то быстро ты квартиру нашел.
- Нас ищут. Завтра могут быть здесь.
- Кто?
- Ну не вчерашние девки Виноградова. НКВД ищет. Кто-то заметил ночью нашу выброску, сообщил в район.
- И ты решил укрыться в деревне? С ума сошел!
- Коля, нам лучше… сдаться… Не кипятись, Николай… Мы все равно завалимся. Группы, выброшенные зимой, почти никогда не возвращались назад и редко выходили на связь. Их забрасывали только в случае крайней необходимости и на короткий срок: где-то что-то рвануть и - домой! В нашем задании дата возвращения не проставлена, мы должны сколотить целый партизанский отряд в глубоком тылу красных, чуть ли не под Москвой. Скорее всего, немцам мы понадобимся только летом. А как до него, до лета, дожить? Лучше сдаться самим, чем ждать, когда нас возьмут. Зачтется, Коля, глядишь, живы будем…