- Мы еще в разведшколе решили сразу после приземления прийти с повинной, чтобы помочь Советской Армии в борьбе…
- Вот только этого не надо, это ты, Волков, для протокола уже проплакал, следователь записал, суд учтет. Я с тобой на одном языке поговорить хочу: ты шпион, я ловлю шпионов - мы в одном котле варимся, поэтому давай без туфты… Я тебе поверить должен, ты - мне, нам, может, не один месяц придется спать рядом, есть из одного котелка, одним полотенцем вытираться… Конечно, я постараюсь, чтоб вы все время перед моими глазами были, но вдруг так дело повернется, что ты или он у меня за спиной окажетесь, а передо мной враг, про которого гадать не надо. Так вот, есть способ выкрутиться из этого положения: сначала вас двоих положить, а потом уже с тем, третьим разбираться. Но можно и по-другому, если знать, что ты не всякий день врешь и людям и себе. Коли скажешь, что при случае пулю мне пустишь не задумываясь, я стерплю, работать с тобой буду - приказ! Но ты скажи честно, наберись смелости…
- Да не собирались мы сдаваться, - прервал Степанова радист. - Нализался один гад и продал всех нас спьяну…
- Это молодой, что ли? Который девкам-то - «а мы немецкие шпионы!..» Ха-ха…
- А вы откуда знаете? Мы договорились, об этом на допросах - ни слова.
- А он на допросе ничего и не сказал, так же, как вы, про «родную Красную Армию» бормотал. Это он в камере не удержался…
- Ну, Виноградов!.. - процедил Платонов.
- Да и не Виноградов он, а Чулошников. И не из Сибири, а из Чувашии. Шустрый мальчуган, всем голову морочил - и нам, и вам, и немцам. Ладно, хрен с ним, он теперь только трибуналу интересен, - ошарашил Степанов.
- Сколько ему дадут-то? Или к стенке?
- На стенку он не наработал, лет 10 получит, выйдет еще молодым, но уже умным, - подытожил Степанов. - Ладно, пора перекусить. Ты, Волков, чисть картошку, а Платонов пойдет дровишек нарубит. Видел, где поленица? Топор, кажется, в сенях, за дверью.
Платонов огляделся, подцепил на босу ногу стоящие у печки старые валенки и вышел. Волков прихватил со стола почерневший, наполовину стертый кухонный нож, придвинул ведро с проросшей, немного прихваченной морозцем картошкой и взялся за работу.
- Это ты предложил послать куда подальше третий рейх и поднять руки в гору? - Степанов искоса взглянул на Волкова, извлекая из вещмешка, словно фокусник, консервы, лук, вареные яйца.
- Может, и я, не помню.
Степанов хмыкнул, примерился к буханке черного, как антрацит, хлеба и одним движением располовинил его вдоль.
- Прошлым летом мы брали группу, так те долго отстреливались, пришлось двоих положить. Правда, одного нашего слегка зацепило. Оставшаяся парочка на допросе призналась, что немцы велели живыми не даваться, дескать, все равно достанем, даже в Сибири, коли узнаем, что сдались без боя.