Когда Гарри промолчал, дядя Вернон уставился на него и спросил: — Ну и за что тебя исключили?
— Потому что я применял магию.
— АГА! — взбесился дядя Вернон, его кулак опустился на холодильник и дверца открылась; диетические закуски Дадли посыпались на пол. — Ты признался! Что ты сделал с Дадли?
— Ничего, — ответил Гарри, пытаясь держать себя в руках. — Это был не я…
— Ты, — внезапно подал голос Дадли; дядя с тетей замахали руками на Гарри, чтобы он умолк, и склонились над сыном.
— Продолжай, сынок, — сказал Вернон. — Что он сделал?
— Ну же, дорогой, — шептала Петуния.
— Направил на меня свою палочку, — промычал Дадли.
— Да, но ведь я ее не использовал, — зло выпалил Гарри, –
— ЗАМОЛЧИ! — рявкнули дядя и тетя в один голос.
— Продолжай, сынок, — сказал дядя Вернон, угрожающе шевеля усами.
— Все вокруг потемнело, — сказал Дадли и задрожал. — Абсолютно все стало темным. И тут я… я услышал голоса… в м-моей голове…
Вернон с Петунией обменялись напуганными взглядами. Больше всего в мире они ненавидели магию — вместе с соседями, которых напугал простой шланг для поливки, тем более они опасались людей, которым слышались голоса. Они были почти уверены, что Дадли сходит с ума.
— Что именно ты слышал, детка? — спросила белая как мел тетя Петуния со слезами на глазах.
Дадли, похоже, не мог говорить. Он снова вздрогнул и замотал белобрысой головой. Оцепенение Гарри, в которое он впал после первого письма, сменилось удивлением. Дементоры заставляли своих жертв заново пережить худшие моменты их жизни. Были ли такие моменты у баловня судьбы Дадли?
— Как ты себя чувствовал, сынок? — спросил дядя Вернон необычно заботливым голосом, словно у постели больного.
— Я чувствовал, что я попался… — Дадли все еще дрожал. — А потом…
Он дотронулся до груди. Гарри понял. Дадли вспомнил мерзкий холод, заполнявший легкие и высасывавший все счастливое изнутри.
— Ужасно. — выдавил Дадли. — Холодно. Очень холодно.
— Итак, — сказал дядя Вернон притворно спокойным голосом, пока Петуния проверяла температуру Дадли, коснувшись его лба рукой. — А что произошло потом, Дадди?
— Я… я почувствовал…такое чувство, как будто…как…
— Как будто ты больше никогда не будешь радоваться, — мрачным голосом подсказал Гарри.
— Да, — прошептал Дадли, дрожа.
— Так! — прогремел дядя Вернон громко и воинственно. — Ты наложил на моего сына какое-то сильное заклятие, так что он слышал голоса и чувствовал себя ничтожеством, не так ли?!
— Сколько раз вам говорить! — голос Гарри становился громче, он терял терпение, — это был не я! Это были двое дементоров!