После гостиной они принялись за столовую, где из буфета вылезали пауки размером с блюдца. (Рон поспешно убежал заварить чай и не возвращался полтора часа). Фарфоровые сервизы с гербом Блэков и надписями были без сожаления выброшены Сириусом; та же участь постигла несколько фотографий в тусклых серебряных рамках, обитатели которых протяжно завопили, когда закрывавшие их стекла разбились.
Хоть Снейп и называл их занятия «чисткой», по мнению Гарри, с домом велась настоящая война. Дом был в прекрасном боевом состоянии благодаря Скрипу и его штучкам. Эльф повсюду ходил за ними, его ворчание становилось все агрессивнее, когда он пытался спасти вещи из мусорных мешков. Сириус уже собрался дать ему одежду, как Скрип уставился на него глазами, полными слез, и сказал: — Хозяин может делать так, как захочет, — потом отвернулся и громко заворчал: — но Хозяину не остановить Скрипа, нет уж, Скрип знает, что они задумали…хотят выступить против Темного Лорда, сборище грязнокровок, предателей и отбросов…
И Сириус, несмотря на протесты Гермионы, пинками выпроводил эльфа из комнаты.
В дверь звонили по нескольку раз в день, отчего мамаша Сириуса начинала вопить снова, Гарри и остальные пытались подслушать, кто же пришел. Из отрывков разговоров они почти ничего не узнали, потому что миссис Уизли сразу же возвращала их к делу. Несколько раз Снейп ненадолго вбегал в дом, и, к облегчению Гарри, они не встретились. Гарри также видел учителя по Траснфигурации профессора МакГонагалл, которую было непривычно видеть в магловском платье и пальто; она тоже выглядела занятой и куда-то спешащей. Иногда посетители оставались, чтобы помочь. Тонкс присоединилась к ним в тот памятный день, когда они нашли кровожадного старого вампира, затаившегося в туалете наверху. Люпин, который, как и Сириус, жил в доме, но надолго уезжал по делам Ордена, помог им исправить дедовы часы, у которых была отвратительная привычка ударять током проходивших мимо. Миндигус немного оправдал себя в глазах миссис Уизли, когда помог Рону избавиться от старой фиолетовой мантии, найденной в шкафу и пытавшейся его задушить.
Несмотря на то, что он все еще не высыпался и ему снились сны про темные коридоры и запертые двери, а шрам наутро саднил, Гарри довольно весело проводил лето. Пока он был чем-то занят, он был счастлив; когда же дела были сделаны и он оставался один, лежал в постели, глядя на размытые тени у потолка, мысли о предстоящем Слушании возвращались. Страх пронизывал все тело, как иголки, когда он представлял себе, что его исключили. Мысль была такой страшной, что он даже не поделился ей с Роном и Гермионой, которые отводили глаза всякий раз, как он замечал их шушуканье и встревоженные взгляды в свою сторону. Иногда он не мог отделаться от навязчивого видения безликого представителя Министерства, ломающего его палочку пополам и приказывающим ему возвращаться к Дурслям…но он не вернется. Он решился. Он вернется сюда, в Гриммальд, и будет жить с Сириусом.