В это время за матовой стеной внутри Купола он увидел две бледные фигуры. У обоих были разинуты от натужного крика рты, оба неистово размахивали руками.
Нат виновато пожал плечами. Дескать, ничего не слышу. Если вернусь, все объясню.
Потом помахал им, шлепком отогнал муравья и зашагал по направлению к муравейнику. По старой утоптанной дороге, которую можно было угадать даже по устоявшемуся запаху ферромонов, которыми любой вид муравьев метит свои трассы и по которому отличает своих муравьев от чужих.
Дорога оказалась освобожденной от камней. Во всяком случае, по сторонам валялось немало булыжников, видимо, их оттаскивали туда намеренно. Или, может быть, камни сдвигали, когда тяжелую добычу тащили волоком.
Нат торопливо шлепал по придорожной пыли босыми ногами и вздрагивал от каждого шороха. Стыдно признаться, но он не любил поздно вечером заходить даже в собственную комнату. Во всяком случае, всегда сначала заглядывал под кровать и в шкаф, лишь потом начинал раздеваться. А тут неожиданностей может оказаться больше!
Над головой нависали тучи, казалось, до них можно дотянуться рукой. Горизонт вырисовывался четко, сиреневая почва дисгармонировала с темным свинцом неба.
Нат шел и шел по твердой высохшей почве, солнце пекло и через эти апокалиптические облака. Ему стало жарко до одури, но тут все чаще начали попадаться гигантские растения. Странно: они росли вдоль муравьиной дороги, росли ровными рядами, а в стороне попадались редко. Словно лесополоса вдоль автострады. Приятная прохлада, защита от ветра и пыли, приманка для травоядных животных…
Нат с сожалением отвел глаза от ровного ряда деревьев. Надо следить за дорогой. Любой профан ухватился бы за гипотезу о разуме. А мирмеколог знает, что муравьи постоянно заготовляют в камерах съедобные семена. Но только не всякий муравей доносит добычу благополучно. Иные растяпы теряют. Вот и прорастают семена вдоль дороги…
Запах постепенно усиливался. На тропе все чаще попадались фуражиры, наконец блестящие черные тела буквально запрудили дорогу. Мелкая пыль висела в воздухе вдоль всего пути, переливалась крошечными блестками, оседала на деревьях. Нат благоразумно шел по бровке, стремительные тела проносились рядом.
И вдруг за одним из поворотов открылся вид на муравейник. У Ната перехватило дух. Вдали возвышалась огромная конусообразная гора, сложенная из громадных деревьев, валунов и обломков скал… Исполинский муравейник, словно рыцарский замок разбойников-рыцарей, был окружен большим земляным валом.
— Ну-ну, — сказал Нат.
Мелкая противная пыль сделала все-таки свое черное дело: все тело чесалось и зудело. Он поймал себя на мысли, что останавливается в который раз, чтобы запустить обе руки под рубашку и поработать ногтями.