Весенняя суматоха скоро закончилась. Караваны перелетной птицы улетели дальше, и только ничтожная часть осталась в Малиновых горах и на горных озерах. Да и эту оставшуюся птицу нельзя было видеть, потому что самки сидели на яйцах, а самцы забрались в крепкие лесные места, заросли и гущи, где происходила линька — весеннее перо менялось на обыкновенное. Исключение представляли одни селезни, которые беззаботно плавали по озерам. Сохач целые дни бродил теперь по лесу ж горным лугам, собирая целебные горные травы. Много было таких трав, и много в них было пользы… С ними бродила Чуйка. Бедная собака страшно мучилась, потому что везде слышала притаившуюся по гнездам дичь. Идет-идет и остановится как вкопанная. Глаза горят, вся дрожит, а Сохач только погрозит пальцем.
— Ты у меня смотри, озорник… Нельзя птичку трогать. Слышишь, глупый пес? Теперь птичка деток высиживает!.. Понимаешь?
Чуйка грустно виляла хвостом и делала вид, что понимает и соглашается.
Раз поздно вечером они бродили по болоту, в котором Сохач отыскивал траву петров-крест. Чуйка вдруг радостно взвизгнула. Сохач оглянулся и увидел Тараса Семеныча, который тоже бродил по болоту с кошелем в руках.
— Тарас Семеныч, ты это зачем в болото забрел?
— Я-то? Гм…
Тарас Семеныч смутился и бросил кошель в траву. Сохач подошел, поднял кошель и только покачал головой — в кошеле были утиные яйца. Старик любил поесть яичницу из свежих утиных яиц.
— Это у тебя что, Тарас Семеныч?
— А ты погляди… — грубо ответил Тарас Семеныч — он всегда грубил, когда чувствовал себя виноватым. — Известно, яйца…
— Так, так… Хорошее ремесло: воровать утиные яйца!
— Чего мне их воровать-то? Просто набрал по гнездам…
— Конечно, наворовал… Не твои ведь яйца, ну, значит, украл.
— Разговаривай… Сам небось тоже любишь яичко съесть.
— Я куриные яйца ем. Курицу хозяин кормит, ну, значит, и берет уж свои яйца.
— Все одно, что куриное, что утиное — все яйцо.
— Кабы все одно, так ты бы не бросал мешок-то…
— А ты хоть кого напугаешь, колдун… Я думал, медведь забрался в болото…
— Нечего сказать, похож на медведя… Я-то травку собираю на пользу людям, а ты воровством промышляешь.
— Отвяжись, сера горючая!..
Старики поругались и разошлись.
Тарас Семеныч шел и ворчал: вот навязался чертушко!.. Носит нелегкая по болоту ночью колдуна. Наверно, и траву собирает какую-нибудь вредную…
Весной Тарас Семеныч избегал встречаться с Сохачом, потому что занят был своим делом. Сначала охота на токах, а потом рыбная ловля. Последняя была запрещена в это время, когда рыба из озер рвалась в горные речонки метать икру. Но Тарас Семеныч обходил закон. Ведь запрещено ловить рыбу снастью, а он ловил без всякой снасти. Снимет рубаху, завяжет рукава бечевкой и наставит против течения. Надуется рубаха пузырем, набьется в нее рыбы столько, что едва вытащишь. Ну, кому от этого обида, а рыбы в озере не убавится. Сделай милость, сколько угодно ее нарастет за лето!