— Нет, оставь… А ты, старушка, говори толком.
— И скажу… все скажу… Ты запечатал Михалку в дудке, ты и добывай!..
Когда все разъяснилось, управляющий велел подать лошадь и отправился с Ермишкой на дудку.
— Ты подожди здесь, бабушка, — ласково говорила его жена, усаживая старуху на стул в передней. — Может быть, ты озябла? Может быть, есть хочешь?
— Нет, ничего мне не нужно, барыня… — шептала Денисиха.
— Мой муж не знал, что в шахте спрятался твой внучек… Это все штейгер виноват.
— Он, он, матушка!..
Дети нетерпеливо выглядывали в переднюю. Кто-то назвал сидевшую в передней старуху ведьмой, и всем это показалось очень смешным. А «ведьма», обласканная доброй барыней, сидела и плакала.
— Вот твои детки, хорошая барыня, с радости скачут, а наши детки с голоду плачут, — говорила бабушка Денисиха, качая своей головой. — Праздник на дворе, а в дому и хлеба не было.
Она сидела и рассказывала про свою бедность, а добрая барыня слушала, глотая слезы.
— Мама, когда мы будет делить елку? — приставали к ней.
— Подождите, когда приедет папа.
— А он куда уехал?
— По одному важному делу и скоро вернется. Имейте маленькое терпение…
Папа действительно скоро вернулся и торжественно ввел в переднюю упиравшегося Михалку.
— Вот тебе, старушка, твой внучек. Едва его вытащили из дудки. Спрятался в забое и молчит.
Когда старая Денисиха вернулась домой с Михалкой, все только ахнули.
— Ай да бабушка! — хвалил Яков.
— Вот то-то и есть, аники-воины, — ворчала старуха. — Руки у вас есть, а ума-то и не хватило…
Дарья опять плакала, но уже на этот раз от радости.