— А из деревни… — неохотно ответил дядя Василий, с ожесточением бросая свою фуражку куда-то в угол. — Значит, сестра… да…
«Чистая половина» освещалась дешевенькой лампочкой. На столе в переднем углу стояла приготовленной какая-то еда, а около нее сидела на стуле девочка лет пяти, сгорбленная и худенькая, как щепка.
— Ну, садитесь, так гости будете, — приглашал дядя Василий.
Из-за занавески выглянуло испитое женское лицо. Эта была жена дяди Василия.
— Вот так обрадовали, нечего сказать, — проговорила она и засмеялась. — В самый раз, дорогие гости.
Марфа стояла у дверей, не решаясь снять своей котомки. Она в первый раз видела невестку, о которой дядя Василий писал всего раз, что «принял закон с девицей Катериной Ивановной».
— Чего стоишь-то? — тоже с раздражением проговорил дядя Василий. — Раздевайся… Катя, а ты, того, самоварчик сообрази.
— Да ты с ума сошел! — послышалось из-за занавески. — У нас не постоялый двор, чтобы поить чаем встречного-поперечного…
— А ты помалкивай! — уже грубо заметил дядя Василий. — Пожалуй, лучше так-то будет. Не встречные-поперечные пришли, а родная сестра, Марфа Мироновна. Так это и чувствуй…
— Всякая деревенщина полезет в избу…
Дядя Василий быстро ушел за занавеску, и оттуда послышались глухие всхлипывания.
— Чего дерешься-то, идол? Каторжная я вам далась, што ли?..
Дядя Василий вернулся к столу такой бледный и долго молча гладил по голове свою девочку. Он тяжело дышал и несколько раз смотрел злыми глазами на занавеску. Мать Сережки медленно и с трудом сняла свою тяжелую котомку, мокрую кофту и осталась в деревенском сарафане. Ее больше всего смущало то, что она может «наследить» грязными башмаками, а снять их не решалась. Ссора дяди Василия с женой из-за нее тоже не обещала ничего хорошего. Так уж все шло одно к одному… Сережка смотрел на мать и на дядю и начинал бояться последнего. Когда дядя Василий опять хотел идти за занавеску, Марфа его удержала за рукав.
— Не надо, Вася…
— Ах, оставь… Ничего ты не понимаешь. Катя, ты сейчас иди к свояку и позови его чай пить…
— Так и побежала…
— Ты опять?
Послышалось сморканье, а потом Катерина Ивановна, накрывшись платком, быстро вышла из комнаты. Дядя Василий проводил ее глазами, покрутил головой и проговорил совсем другим голосом:
— Марфа, ты не подумай, что Катя злая. Так, стих на нее находит… А спускать ей тоже невозможно. Ни боже мой… Способу не будет, ежели ей покориться. А так она добрая…
— А ты бы все-таки, Вася, ее не трогал, — нерешительно проговорила Марфа, поглядывая на дверь. — Родня родней, а она жена…