Под «рассказом» я понимаю повествование о чьей–либо судьбе, раскрываемой в единичном происшествии; под «анекдотом» – повествование о единичном происшествии, в котором раскрывается целая судьба. Легендарный анекдот идет даже дальше: в единичном событии раскрывается смысл жизни. Во всей мировой литературе я не знаю другой подобной группы легендарных анекдотов, в которой указанное их свойство присутствовало бы в такой большой степени и было бы столь самобытным и одновременно столь разнообразным, как это можно видеть в хасидских анекдотах.
Анекдот, как и рассказ, – это разновидность сжатого повествования, повествования, сконцентрированного в рамках одной, специально подчеркиваемой формы. От чрезмерного психологизма и украшательства здесь следует воздерживаться. Чем чище, «обнаженнее» такая форма, тем более адекватно она выполняет свою функцию.
Такими соображениями я руководствовался, работая с имевшимся в моем распоряжении материалом.
Между тем цадика нельзя изображать исключительно посредством совершаемых им действий, которые концентрируются затем в его изречениях об этих действиях; цадик немыслим без акта учительства, наставничества устным словом, ибо для него речь – это неотъемлемая часть его деяний. Поэтому в данной книге присутствует еще одна разновидность легенды, которую я определяю как «поучение в ответах на вопросы». Наставника, цадика, просят прокомментировать какой–нибудь стих из Писания или объяснить смысл какого–нибудь ритуала. Он отвечает и, отвечая, дает вопрошавшему гораздо больше, нежели тот способен усвоить. В текстах, с которыми я работал, эта особенность не всегда была представлена в форме беседы: зачастую вопрос прочитывался из ответа. В большинстве таких случаев я реконструировал вопросы и, таким образом, восстанавливал форму диалога. Кроме того, поскольку строгие дефиниции здесь невозможны, я отнес к этому типу легенды ряд фрагментов, где говорящий задает вопросы самому себе. Также есть несколько поучений и проповедей, которые я не рискнул отбросить вследствие их исключительной важности. Но и в этом случае из теоретических работ хасидов в данный сборник не был включен ни один фрагмент; весь представленный материал взят из народной литературы, где он служит своего рода приложением к жизнеописаниям цадиким и имеет исключительно устный, а не литературный характер.
При отборе непосредственно поучений я старался придерживаться подлинных слов текстов, с которыми работал, как бы далеко эти слова ни отстояли от требований ясности. Но во многих случаях тексты оказывались настолько темными, настолько загрязненными чужеродными элементами, что возникала настоятельная необходимость убирать целые слои постороннего материала, чтобы в конце концов добраться до подлинных изречений наставника.