Я молчал.
– Вас удивляет, что мы учили танкистов?
– Немного удивляет, – пожав плечами, признался я. – Если бы я разъезжал на танке, который весит семьдесят тонн, вряд ли я бы нуждался в психологическом подтверждении собственной значимости.
Она по-прежнему не улыбалась.
– Мы их учили. Насколько я помню, генералу Крамеру не понравилось, что пехота получает то, чего не дают его танкистам. Между ними существует жестокое соперничество.
– А кому вы преподаете сейчас?
– Подразделению «Дельта», – ответила она. – Исключительно.
– Спасибо за помощь, – сказал я.
– Сегодня я не увидела ничего, за что мы могли бы нести ответственность, – заявила Нортон.
– По крайней мере, в явном виде.
– Это относится к вопросам общей психологии, и не более того.
– Ладно, – не стал спорить я.
– И мне не нравится, что вы меня об этом спросили.
– Ладно, – повторил я. – Спокойной ночи, мэм.
Я встал со стула и направился к двери.
– А настоящая причина? – спросила она. – Если то, что мы увидели, фальшивка?
– Не знаю, – ответил я. – Я не настолько умный.
Я вошел в приемную перед своим кабинетом, и сержант, у которой есть маленький сын, налила мне кофе. Затем я отправился в кабинет и обнаружил, что меня ждет Саммер. Она пришла забрать свои записи, потому что дело Крамера было закрыто.
– Вы проверили других женщин, кроме Нортон? – спросил я.
Она кивнула.
– У всех имеется алиби. Новогодняя ночь – лучшее время для алиби. Никто не проводит ее в одиночестве.
– Я провел, – сказал я, но она никак не отреагировала на мои слова.
Я аккуратно собрал бумаги и сложил их в папку, от которой отстегнул записку со словами: «Надеюсь, с вашей мамой все в порядке». Записку я бросил в ящик стола, а папку протянул Саммер.
– Что сказала Нортон? – спросила она.
– Согласилась со мной, что это убийство, которое хотели представить как наказание гея. Я спросил ее, присутствуют ли там вещи, о которых они говорят на своих занятиях, но она не сказала ни «да», ни «нет». Только сообщила мне, что это относится к вопросам общей психологии, и не более того. Ей не понравилось, что я стал ее расспрашивать.
– И что теперь?
Я зевнул, потому что ужасно устал.
– Будем работать, как обычно работаем над нашими делами. Мы еще даже не знаем, как зовут жертву. Думаю, завтра это выяснится. Встречаемся на посту в семь, договорились?
– Договорились, – сказала она и направилась к двери с папкой в руках.
– Я звонил в Рок-Крик, – сказал я ей вслед. – Попросил писаря найти копию приказа, по которому меня перевели сюда из Панамы.
– И что?
– Он сказал, что приказ подписан Гарбером.