Карбон жил так же, как все остальные, в одной из старых камер размером шесть на восемь футов, со стенами из крашеного цемента, с собственной раковиной и туалетом. В комнате стояла стандартная армейская койка, шкаф для одежды и висела полка на стене длиной с кровать. В общем, неплохое жилище для сержанта. В мире полно людей, которые не задумываясь согласились бы с ним поменяться.
Саммер оклеила дверь желтой полицейской лентой, я оторвал ее, скатал в шарик и положил в карман. А затем вошел внутрь.
Подразделение специального назначения «Д» очень сильно отличается от всех остальных подразделений армии в подходе к дисциплине и единообразию, и отношения между его членами весьма нестандартные – для армии. Никто даже не думает отдавать честь офицерам. Аккуратность не поощряется. Форма необязательна. Если тебе удобно в рабочей куртке старого образца, которую ты носишь много лет подряд, носи ее, и тебе никто ничего не скажет. Если кроссовки нравятся тебе больше, чем ботинки военного образца, ходи в них. Если армия покупает четыреста тысяч пистолетов «беретта», а парень из «Дельты» предпочитает «ЗИГ-Зауэр», никто не заставит его отказаться от любимого оружия.
Так что шкаф у Карбона не был забит чистой и тщательно отглаженной формой. Я не обнаружил накрахмаленных, хрустящих рубашек, сложенных в аккуратные стопки и готовых к употреблению. Под кроватью не стояли начищенные до блеска ботинки. У него вообще оказалось мало одежды. Главным образом она была оливкового цвета, но, если не считать этого, нынешний интендант вряд ли нашел бы здесь что-нибудь знакомое. Несколько теплых вещей, принятых в армии, выцветшая полевая форма. Все без обозначений принадлежности к какому-то определенному подразделению и без знаков различия. Зеленая бандана, парочка старых зеленых футболок, застиранных до такого состояния, что они стали почти прозрачными, и тщательно сложенный пояс «Алиса»[15] – нейлоновый пояс, на который пехотинцы вешают самые разные полезные предметы.
Последнюю четверть полки занимали книги и маленькая цветная фотография в медной рамке. На ней была изображена немолодая женщина, немного похожая на Карбона. Его мать. Я вспомнил татуировку, разорванную ножом: орел, держащий листок бумаги со словом «Мать». А еще вспомнил, как наша мама загнала нас в крошечный лифт, когда мы обняли ее и попрощались.
Я начал рассматривать книги Карбона.
Пять книжек в мягких обложках и одна высокая, тонкая – в твердой. Я провел пальцем по книжкам в мягких обложках – ни названия, ни авторы не были мне известны. У всех были потрескавшиеся корешки и пожелтевшие по краям страницы. Мне показалось, что это приключенческие романы о допотопных аэропланах и пропавших подводных лодках. Книга в твердой обложке оказалась памятным изданием, вышедшим после концертного турне группы «Роллинг стоунз». Судя по типу печати на корешке, она вышла лет десять назад.