– Я его не убивал.
– Это ты так говоришь.
Я кивнул.
– Да, я так говорю. А теперь уйди с дороги.
– Или что будет?
– Или я надеру тебе задницу.
Он подошел ближе.
– Думаешь, ты можешь надрать мне задницу?
Я не отступил ни на шаг.
– Ты хочешь знать, надрал ли я задницу Карбону. А он, вероятно, был раза в два круче тебя.
– Ты даже не успеешь заметить, как все произойдет, – пообещал он.
Я ничего не сказал.
– Поверь мне.
Я отвел глаза, потому что верил ему. Если «Дельта» решит со мной расправиться, я, скорее всего, не замечу, как это произойдет. Это точно. Через неделю, месяц или пару лет я буду идти по какому-нибудь темному переулку, мне навстречу выступит тень, и нож морской пехоты ударит меня между ребер, или моя шея сломается с громким треском, который эхом отразится от кирпичных стен. И мне наступит конец.
– У тебя неделя, – заявил он.
– На что?
– На то, чтобы доказать нам, что это не ты.
Я промолчал.
– Твой выбор, – сказал сержант. – Докажи нам это или используй семь дней, чтобы исполнить все свои мечты. И не теряй времени.
Я поехал на «хаммере» обратно в свой офис. Машину я поставил у самого входа. Сержант, у которой был маленький сын, уже ушла. Ее место занял смуглый капрал, тот, что из Луизианы. Кофейник был пустым и холодным. На моем столе лежало два листка бумаги. На первом было написано: «Звонил майор Франц. Пожалуйста, перезвоните ему». А вот что я прочитал на втором: «Звонил детектив Кларк». Сначала я набрал калифорнийский номер Франца.
– Ричер? – сказал он. – Я навел справки относительно повестки дня конференции бронетанковых войск.
– И?
– У них ее не было. Так они говорят и настаивают на своем.
– Но?
– Но мы оба знаем, что это чепуха. Всегда существует повестка дня.
– И что же тебе удалось узнать?
– Ничего конкретного, – вздохнул он. – Однако я могу доказать, что тридцатого декабря пришел факс из Германии, тридцать первого они долго возились с ксероксом. А первого января, после того как стало известно о смерти Крамера, резали и жгли какие-то бумаги. Я поговорил с парнем, который этим занимался. Сожгли полную папку обрезков, не менее шестидесяти листов.
– Насколько надежно защищена их линия факса?
– А какая степень защиты тебя бы устроила?
– Максимальная. Поскольку смысл во всем этом появляется только в том случае, если повестка дня действительно была секретной. По-настоящему секретной. Впрочем, если бы она была секретной, стали бы они доверять такие тайны бумаге?
– Они – это Двенадцатый корпус, Ричер. Они в течение сорока лет на передней линии. У них нет ничего, кроме секретов.