Гордость и гордыня (Остин) - страница 19


Твоя… и т. д.»

— Что же, душа моя, — сказал мистер Беннет, когда Элизабет прочла записку вслух, — если ваша дочь опасно заболеет, если она умрет, каким утешением послужит мысль, что произошло это в погоне за мистером Бингли и по вашим указаниям.

— O, я ничуть не боюсь, что она умрет. От пустячной простуды еще никто не умирал. За ней будут хорошо ухаживать. И пока она будет оставаться там, ничего лучшего и пожелать нельзя. Я бы поехала повидать ее, если бы могла взять карету.

Элизабет, искренне встревоженная, решила отправиться в Недерфилд, хотя свободных лошадей не оказалось. Верхом она ездила плохо, а потому у нее не оставалось иного выбора, как пойти пешком. Она объявила о своем намерении.

— Как ты могла додуматься до подобной глупости? — вскричала ее мать. — Пешком по такой грязи! Когда ты туда доберешься, тебе нельзя будет показаться на людях!

— Но я смогу показаться Джейн, а больше мне ничего не нужно.

— Это намек мне, Лиззи, чтобы я послал за лошадьми? — спросил ее отец.

— Нет-нет. Я вовсе не боюсь пройтись пешком. Расстояние — пустяк, если есть важная причина. Всего три мили! Я вернусь к обеду.

— Меня восхищает твоя деятельная благожелательность, — сказала Мэри. — Но каждый порыв чувств должен подчиняться разуму, и, по моему мнению, усилия всегда должны быть пропорциональны тому, для чего они требуются.

— Мы пойдем с тобой до Меритона, — сказали Кэтрин и Лидия.

Элизабет согласилась, и три барышни отправились в путь.

— Если мы поторопимся, — заметила Лидия, когда они вышли на дорогу, то, быть может, успеем увидеть капитана Картера до того, как он уедет.

B Меритоне они расстались. Младшие направились к дому, где проживала одна из офицерских жен, а Элизабет пошла дальше одна быстрым шагом, минуя луг за лугом, одолевая перелазы, перепрыгивая лужи с нетерпеливой живостью, и в конце концов увидела недерфилдский дом. Ноги у нее ныли, чулки запачкались, лицо разрумянилось — так разгорячила ее пешая прогулка.

Ее проводили в малую столовую, где завтракали все, кроме Джейн, и где ее появление вызвало большое изумление. Пройти три мили столь рано в такое ненастье и совсем одной? Миссис Хэрст с мисс Бингли отказывались этому поверить, и Элизабет не сомневалась, что они осуждали ее за такое нарушение приличий. Однако приняли они ее очень любезно. А в том, как с ней поздоровался их брат, было нечто большее, чем простая любезность, приветливость и радушие. Мистер Дарси сказал очень мало, а мистер Хэрст и совсем ничего. Первый и восхищался свежим румянцем, игравшим на ее щеках после долгой ходьбы, и сомневался, что предполагаемая причина — достаточное оправдание для того, чтобы проделать подобный путь одной. Второй не думал ни о чем, кроме завтрака.