— Ну а если о книгах? — сказал он с улыбкой.
— Книги? О нет! Полагаю, мы не читаем одни и те же книги, а если и да, так с совсем разными чувствами.
— Мне жаль, что вы держитесь подобного мнения, но, если дело и обстоит так, какая это будет богатая тема! Мы сможем сравнить наши столь различные мнения.
— Нет… Я не могу говорить о книгах в бальной зале. У меня голова полна совсем другим…
— Вас занимает происходящее перед вами, не так ли? — спросил он с некоторым сомнением.
— Да, всегда, — ответила она, не думая о том, что говорит, так как ее мысли были уже далеки от этой темы, о чем свидетельствовало ее внезапное восклицание: — Я помню, вы как-то сказали, мистер Дарси, что редко прощаете, что ваша неприязнь, раз возникнув, не может быть умиротворена. Полагаю, возникнуть ей вы позволяете с большой осторожностью?
— Да, — сказал он твердым голосом.
— И никогда не позволяете предубеждению ослепить вас?
— Надеюсь, что нет.
— Тем, кто не меняет своих мнений, особенно необходимо составить верное первоначальное суждение.
— Могу и я спросить, к чему ведут эти вопросы?
— Просто к раскрытию вашего характера, — ответила она, стараясь найти шутливый тон. — Я пытаюсь его понять.
— И насколько вы преуспели?
Она покачала головой:
— Нисколько. Я слышу столь разные отзывы о вас, что остаюсь в полном недоумении.
— Я легко готов поверить, — ответил он очень серьезно, — что обо мне говорят самые различные вещи. И мне хотелось бы, мисс Беннет, чтобы вы пока не брались за набросок моего характера, так как есть причина опасаться, что такой портрет не сделает чести ни предмету, ни исполнению.
— Но, если я не схвачу сходства сейчас, возможно, мне никогда не выпадет другого случая.
— Я ни в коем случае не хочу воспрепятствовать ни единому вашему развлечению, — ответил он холодно.
Она больше ничего не сказала, и после окончания второго танца они расстались в молчании, оба недовольные друг другом, но не в равной степени, ибо в груди Дарси крылось довольно сильное чувство к ней, которое вскоре принесло ей прощение и обратило весь его гнев в другую сторону.
Они не успели разойтись в разные стороны, как к Элизабет подошла мисс Бингли и с видом вежливого пренебрежения обратилась к ней со следующими словами:
— Как я слышала, мисс Элиза, вас совершенно очаровал Джордж Уикхем? Ваша сестрица разговаривала со мной о нем, засыпала меня тысячами вопросов, и, оказывается, этот молодой человек нарассказал вам очень много всего, но забыл среди прочего упомянуть, что он сын старика Уикхема, который был управляющим у покойного мистера Дарси. Однако разрешите дружески посоветовать вам не верить свято всем его утверждениям. То, что мистер Дарси обошелся с ним дурно, это бессовестная ложь. Напротив, он всегда был необыкновенно добр к нему, хотя Джордж Уикхем повел себя с ним самым гнусным образом. Подробности мне неизвестны, но я прекрасно знаю, что мистера Дарси ни в чем нельзя упрекнуть, что он не выносит никаких упоминаний о Джордже Уикхеме и что мой брат, хотя не мог избежать необходимости включить его в свое приглашение офицерам, был чрезвычайно рад, когда Уикхем предпочел не появляться здесь. Его приезд в здешние края сам по себе чрезвычайная наглость, и не понимаю, как он посмел решиться на это. Мне жаль вас, мисс Элиза. Узнать про низости вашего фаворита… Но, право, памятуя о его происхождении, ничего другого нельзя было и ожидать.