— Комнаты деда действительно замурованы… Легенда говорила правду…
— Что ты хотел здесь найти?
— Ничего. Я должен был увидеть это своими глазами. Я дал клятву отцу и матери… Вернее, их памяти…
Они постояли еще немного у розовой стены и пошли назад, к лифту. Бин снова хмурился. Настроение его менялось как цвет моря перед штормом.
— И еще, откровенно говоря, я надеялся найти разгадку потусторонней деятельности правителя здесь, на этом уровне. На уровне науки. Не знаю как… Впрочем… Нет. Этот уровень изолирован, а лаборатории обесточены. Я смотрел. Значит, адрес чуда — двадцать четвертый уровень… Двадцать четвертый…
— Двадцать четвертый, — повторил он кондукторским голосом, пуская лифт вверх.
Виной тому, что произошло после, была элементарная неосторожность. До сих пор Башня обращалась с ними отменно вежливо, и цепочка счастливых совпадений помогала довольно легко решать ее хитроумные загадки. Но кроме везения, их берегла собственная бдительность. Они ждали подвоха и коварства от всего окружающего и потому вовремя замечали тайные пружины и контакты смертоносных систем.
Убедившись в гибели тирана, они позволили себе расслабиться. Они забыли, что зло, как и добро, переживает своих создателей и способно сохранять веками убийственную силу. В Башне продолжала жить злая воля Великого Кормчего, Башня только притворялась мертвой, она ждала удобного случая, чтобы нанести удар.
Лифт остановился на двадцать четвертом уровне, но дверь не открылась, как на остальных уровнях. Шанин попробовал открыть ее силой, но она не поддавалась. Бин начал шарить на пульте.
— Здесь есть какая-то кнопка, но я не знаю…
Видимо, Бин все-таки нажал кнопку, потому что дверь приоткрылась.
Шанин повернул голову на голос Бина.
Дверь приоткрылась только затем, чтобы в прорези показалось какое-то приспособление, похожее на обрез с оптическим прицелом.
И почти тотчас в кабине грохнул выстрел.
Шанин схватился за голову.
Бин бросился к товарищу.
Землянину повезло: он стоял в профиль к двери, и пуля, направленная прямо в лоб, прошла по касательной, оставив полосу рассеченной кожи. На какую-то секунду Шанин потерял сознание, но не упал, осев на руку Бина.
Бин оказался хорошим санитаром. Перебинтовав рану полосой ткани, оторванной от сорочки, он усадил Шанина на откидное сиденье лицом вверх, осторожно и сильно массируя шею.
Шанин быстро приходил в себя. Голова еще звенела после удара, а перед глазами догорающим фейерверком плясали цветные искры, но слабость проходила, и возвращалась ясность мысли.
— А ведь мы влипли в ловушку, Бин.