Дорогие блестящие бумажки, в один не прекрасный день вспыхнувшие и рассыпавшиеся пеплом.
– Я подспудно чувствовала, что не сумела дать Алексу того, что он от меня ожидал… Но никак не могла уловить это ощущение, чтобы как следует рассмотреть и изучить. Наверное, я просто все это время не была готова признаться в собственной не правоте даже самой себе.
Говоря, Джинджер вертела в тонких пальцах бокал и любовалась его пурпурным содержимым, словно искала ответ там, внутри, за прозрачным стеклом.
– Очевидно, мы оба не раскрылись, не смогли расслабиться и довериться друг другу и потому – стать близкими до конца, – продолжала она. – Знаешь, как бывает, – люди погрязают по уши в собственных комплексах и стремлении получить что-то недополученное, гнут свою линию, вот их пути и расходятся. Мне кажется, это с нами и произошло. Отчасти оттого, что оковы рабства так и остались на наших запястьях. Зависимость от стереотипов…
– Что ты имеешь в виду? – Вэл впервые слушал Джинджер, стремящуюся анализировать, а не обвинять, и минутами терял нить ее эмоциональных рассуждений. Но для него было важным понять, что она думает и чувствует, Она горько усмехнулась, достала из сумочки изящный кожаный футляр, из которого извлекла пачку дорогих тонких сигарет, прикурила, чуть поморщившись, от протянутой им бензиновой зажигалки и продолжала:
– Разница в возрасте и в социальном положении… Это не помеха, если есть настоящее чувство. А мы с Алексом не жили, не любили, мы примеряли чужие роли. Для меня он был такой крутой взрослый дядя, который водит по ресторанам, дарит кольца-шубы и за которого надо непременно выскочить замуж, чтобы устроиться в жизни. А потом добросовестно работать его женой. Кажется, человека я в нем за этим образом так и не разглядела… Интересно, а я для него, в свою очередь, была всего лишь смазливой девицей, которую не стыдно вывести в свет? Или он действительно любил меня?
Вэл не знал, что ей ответить. Он никогда не замечал, чтобы эта пара отличалась каким-то особенным теплом по отношению друг к другу.
Но влюбленность в Джинджер заставляла его крайне ревностно относиться к каждому дежурному поцелую, которым супруги награждали друг друга при встречах и прощаниях.
Они казались красивой парой. Гибкая, длинноногая Джинджер, красотка с роскошной гривой волос и огромными глазами, никогда не выглядела голливудской куклой. Скорее, ее можно было бы сравнить с эксклюзивной авторской статуэткой из теплого, живого, ароматного дерева.
Но разве рядом с Алексом могла оказаться дурнушка? Высокий, осанистый брюнет с едва заметной проседью, которая его даже украшала, мог похвалиться правильными чертами лица, горделивой осанкой и безукоризненным вкусом, присущим ему и в манере одеваться, и в манере держаться.