Открытые мною совпадения приобретали особую выпуклость именно потому, что находящиеся между ними промежутки времени отличались относительным спокойствием, как в солнечном, так и в человеческом мире. А потом сразу и почти одновременно начинала бушевать огневая стихия вверху и внизу. Как можно было объяснить эти странные совпадения, имея в виду, что ведение современной войны, передвижение войск и битвы обусловлены не только боевым порывом бойцов, не каким-либо стихийным явлением, а стратегическими соображениями, рожденными иногда задолго до этого в генеральных штабах? Однако, не смотря на всю ясность подобного рода доводов и мой личный скепсис к этому роду наблюдений, они имели место много раз и отличались явной синхронностью.
Вокруг моих работ начался нездоровый ажиотаж. Я могу припомнить дерзкие возражения, сделанные мне еще в 1917-18 гг. крупными учеными. Хотя бы возражения знаменитого ботаника профессора К.А. Тимирязева, который считал, что „разгромил“ мой доклад 1917 г. Но его точка зрения была ничуть не убедительна для меня, и игра словами не могла поколебать моих наблюдений и собранных мною данных. Свою точку зрения на мои работы он передал по наследству своему сыну физику А. К. Тимирязеву, который пятью годами позже пытался опорочить мои работы своим отзывом. Ни отец, ни сын не могли возвыситься до смелых научных обобщений и злобствовали каждый раз, когда сталкивались с новыми идеями.
С того же времени я решил вести тщательные наблюдения над самим собой, записывая изменения в тех или иных отправлениях моего организма. В течение восьми месяцев мною был собран материал, который я мог обработать статистически и затем сравнить полученный результат с ежедневными астрономическими наблюдениями за Солнцем. Я был поражен полученными результатами – настолько они хорошо совпадали с принятой мною рабочей гипотезой.
В тоже время я предложил некоторым моим знакомым записывать, по выработанной мною анкете, те же явления, не сообщая им о цели записей. Я раздал 25 анкет, затем синхронизировал по дням полученные данные и сравнил их с деятельностью Солнца. Совпадение пиков кривых оказалось удивительным! Это было откровением, поразившим мое воображение, и я вдохновенно приступил к разработке вопроса. К этой работе я привлек статистику массовых явлений самого разного характера и повсюду находил полное подтверждение моему наблюдению. Только теперь, спустя почти полстолетия, об этих вещах можно говорить без боязни быть осмеянным и опозоренным. Наука, занимающаяся изучением этого вопроса и вопросов сопредельных, была названо мною космической биологией и уже давно вошла в состав биологических наук во всем мире.