Черт! До чего заразный говор!
Дня достаточно, чтобы язык свой испортить во веки веков! Зато Минька процветает, как куст малиновый, а Настена вокруг него павой выхаживает, да подливает, да подкладывает. Стыдобушка, православные! Ить как же людям в глаза смотреть опосля вертепства такого?
Настя с Анькой в драку, не с той вишь побывал наш султан заморский с большим пистолетом и руками загребущими! Опосля и вообще, обеих уволок на сеновал.
Сидит Дашенька под образами, в углу красном и сама красна не от жару, от непотребства да слов кривых, бородатыми дядьками сказанными.
– Это,- спрашивает меня, - так заряжаются ратники, крови врагов отведащи? Психической-то энергией?
– Не судите строго, - отвечаю, -Дарья Ивановна, братца моего несмышленого, хучь и большой ростом, да телок покамест, все из титьки норовит сосать!
– Да это я о вас говорю, Владимир Степанович!- и тычет своим пальчиком. Посмотрел я, Иисусе Христе! Штанов на мне нет, голый как в бане, и даже веника нету чтобы прикрыться, а она на стол скачет, халат бухарский золотой ниткой строченный скидывает.
– Танцевать для тебя сейчас буду!
А сама меня ногой, да по ребрам!
Открыл я глаза, Минька надо мной склонился, палец к губам прижимает.
– Банда в деревне!- говорит, - Скоро здесь будут!
– Даша с Ириной, где?
– Не беспокойся! В землянке, на холме у леса. Им оттуда все видно и безопасно. Мы их еще вчера вечером туда отправили. Даша наказывала чтобы тебе поспать дали, как следует. Подал Мишка мне мой винтарь, закрутил головой:
– Ну вы и гуляки!
Встаю я с пола, где лежал всю ночь невменяемый и спрашиваю:
– А Даша меня случайно не пинала?
Мишка смеется:
– Это я, - говорит, - тебя пнул, чтобы просыпался скорее!
В общем непонятки сплошные. А Мишка свинья!
– Как посты расставил?- спрашиваю.
– Так Алекс со Стасом в машине, тебя только ждем!
– Значит где-то на просторе повоюем в чистом поле! Что такое они в самогон кладут?
– Я спрашивал вчера,- ответил он, -'мухоморовка' называется.
Меня от этих слов скрючило. Такой галлюционоген...
– Не переживай, все пили и никто не умер!
– Следующий раз спроси, если у них 'муховка' есть! Это когда на пол-литра кладется тридцать три августовских мухи... Только я пить не буду.
Мы пробрались на чердак сарая через сеновал и спустились к машине по оглоблям приставленным к стене, топот копыт снаружи и голоса здесь звучали громче, собственно было ясно что в деревне секретов нет, а тем более от бандитов, которые конечно же сволочи, но свои, а мы пришлые чужаки, а то что Настьку от позора избавили, так она им и угодила, а неча одной жить, одинокая баба лакомый кусок для любого. Как водится, куда конь с копытом, туда и рак с клешней! А бабам на роду написано на спину падать, пришлых то ежели убьют, так может и хрестьянам какое послабление будет.