Явного зрительного эффекта, который наблюдается при превышении уровня плюс один, я не наблюдала; ничего не двигалось на потолке или на стенах, рябь по краям штор тоже отсутствовала. Но стоило мне посмотреть в окно на гору Дьябло и ее предгорья, как они предстали передо мной в тревожном виде. Я люблю Дьябло; я видела так много восходов над этой горой Нередко я любовалась восходом в конце хорошего эксперимента. Шура был рядом и обнимал меня. Особенная форма этой горы стала частью нас, частью нашего дома, одной из первых вещей, которые мы ищем взглядом, возвращаясь домой из отъезда. Еще никогда мне не приходилось видеть гору такой, какой она предстала передо мной в тот момент, — гнетущей, недружелюбной, почти враждебной. Я отвела взгляд от окна.
Чувствуя, что замерзаю, я достала из шкафа старенький мягкий свитер светло- и темно-коричневого цвета и надела его, прежде чем снова лечь на кровать. Мне казалось, что лучше будет какое-то время не шевелиться, потому что любое движение вызывало волну холода, проходившую через меня. К тому же я почувствовала намек на тошноту.
Закинув руки за голову, я лежала на постели и осматривала комнату. Ничего необычного я не увидела; это была просто комната, а не дорогое мне место, где мы с Шурой занимались любовью и слушали музыку. Меня окружали просто стены, просто мебель и гора хлама у дальней стены. Подо мной была просто большая кровать, на которой громоздились пыльные картонные коробки. Я не чувствовала привязанности ко всему этому.
На самом деле, поняла я, я вообще не чувствовала никаких эмоций, лишь слабое отвращение.
Когда в спальню пришел Шура и спросил, как продвигаются дела, я ответила: «Это действительно странно. Не думаю, что мне это очень нравится».
Он присел на кровать и спросил, какого уровня активности достиг, на мой взгляд, наркотик. «Мне кажется, где-то плюс два», — сказала я.
У него взметнулись брови от удивления. Потом Шура нахмурился и сказал мне: «Может, ты очень чувствительна к этому соединению; не могу понять, как ты достигла уровня плюс два при увеличении дозы всего лишь на десять миллиграммов от той, что принимал я».
Я сказала, что тоже не могу этого понять, но очевидно, что этот препарат не войдет в число моих любимых ни на одном уровне. В этом я была уверена. По крайней мере, все, что было до сих пор, мне не очень нравилось.
Шура спросил о нагрузке на тело и на нервную систему. «С этим, похоже, все нормально, — сказала я. — Я просто чувствую психический дискомфорт».
Он задумчиво похлопал меня по ноге, а затем предложил: «Почему бы тебе не выйти на улицу? Вдруг это улучшит дело?»