Так каждое преимущество, которое предлагает Германия в профессиональной, интеллектуальной и социальной сферах для людей – будет конфисковано рентой на землю. Рента – это капитализированная поэзия, наука, искусство и религия вместе взятые. Рента всё переводит в наличность: Кёльнский собор, ручьи, щебетание птиц среди буковых деревьев. Рента налагает пошлину на Фому Кемпинского, на базилику Кевелаар, на Гёте и Шиллера, на неподкупность наших госслужащих, на наши мечты о лучшей жизни, другими словами, на всё и вся; эта пошлина всегда максимально высока ровно до такой степени, при которой работник спрашивает себя: ну что – оставаться дома и платить за всё это – или бросить всё к чёрту и уехать куда-нибудь? Работники всегда находятся на "золотой точке". (В терминах международной торговли "золотая точка" обозначает такое состояние дел торговцев, при которых они не совсем уверены, чем им лучше платить: векселем или наличным золотом? Где стоимость перевозки золота является "рентой" брокера!) Чем более человеку приятно жить в своей стране и среди своих сограждан, тем выше цена, которую назначает землевладелец за это удовольствие. Слёзы уезжающего эмигранта – это жемчужины землевладельца. Именно по этой причине землевладельцы городских участков часто организуют улучшение социальных условий жизни, чтобы сделать жизнь в городе привлекательнее. Смысл ясен: ему надо, чтобы уезжающих, покидающих эту территорию, стало меньше, ну а затем – поднимается аренда (стоимость) новых строительных площадок, рента новых домов. Тоска по родине – есть стержень ренты на землю.
Но немецкий работник-фермер не живёт одним хлебом, точно так же, как и поселенец на свободной земле. Материальные результаты труда являются только частью того, что необходимо человеку, чтобы ощущать полноту жизни. Если эмигрант вынужден преодолевать эмоции, свою привязанность к родной земле, точно так же на новом месте он обнаруживает массу привлекательного, впрочем, как и отталкивающего. Привлекательные вещи делают результаты его труда удовлетворительными в той или иной мере (так каждый из нас соглашается на какой-то вид работ за меньшую оплату, если эта работа очень нравится!), тогда как отталкивающие вещи, наоборот – уменьшают привлекательность работы. Если перевешивают отталкивающие вещи (климат не тот, нет защиты для собственности и жизни, обилие паразитов и т. д.), то результаты труда должны быть соответственно ВЫШЕ, если надо, чтобы эмигрант остался, и надо поощрить других последовать его примеру. Всё, что влияет на жизнь и обустройство, довольство поселенца на свободной земле имеет прямое влияние на недовольство немецких рабочих своей жизнью и прямо влияет на уровень оплаты труда дома, в Германии. Сие влияние начинается с переезда. Если путь был коротким, без морской болезни, если пища на борту эмигрантского парохода была сносной, то оставшиеся на родине будут поощрены этими обстоятельствами к эмиграции. Если поселенец напишет домой, что там, куда он приехал свобода, можно вволю охотиться, рыбачить, бегают стада бизонов и в речки нельзя войти, не наступив на форель, и всё это бесплатно!, и к нему относятся как к свободному гражданину, а не как к бродяге и побирушке, то точно такой же работник дома, разумеется, поднимет голову выше при переговорах с нанимателем и будет требовать бОльшей оплаты своего труда. Всё будет наоборот, если сосед напишет о кровопролитных стычках с индейцами, о гремучих змеях там и сям, о постоянной мошке и тяжёлой работе.