Мысленно граф ухмыльнулся. Посланец Папы кутал худенькое тело в складках ризы, но торчавшая из ворота тонкая и длинная шея превращала легата в цыпленка. Да и тонкие волосы вокруг тонзуры на маленькой голове весьма напоминали цыплячий пух. Цыпленок в ризе, да и только.
Это сходство еще больше было заметно именно теперь, когда рядом с Каэтани на коленях стояла пивная бочка, на которую весьма походил Константинус. Более непохожих людей нужно было еще поискать.
От благословения хилой руки лекарь принялся хмыкать носом и причитать по-бабьи, благо Бог щедро наградил лекаря — было чем шмыгать. При этом Константинус заливался слезами и изо всех сил пытался поцеловать руку священника, всем своим видом выражая нерукотворную радость овечки от встречи с пастырем. Старательно изображал недоумка старый лекарь. И не просто недоумка, а крещенного покойным епископом Мартином, умершим в Ашуре лет тридцать назад. Вскоре после его смерти ведьмаки надавили на городской Совет, и миссию взашей вытурили из города.
Отлично играл свою роль старый лекарь, так играл, что папский посланец уверовал в явление заблудшей овечки. Не знай граф хитрого лекаря уже почти полвека, сам бы поверил. Но пауза слишком затянулась, Его Светлость решил поторопить вошедшего во вкус Константинуса.
— Слушай, лекарь, ты дело говори его преподобию, а не слезы лей от радости. Изложи нам все по порядку, не суетясь и во всех деталях.
В руках графа Гуго, как по волшебству, появился кошель с золотом. Рыдания лекаря молниеносно затихли, и Константинус, поднявшись с колен, выпалил в пространство: — А что рассказывать. Чума в городе, вот и все подробности. Крысы третий день дохнут, а сегодня на базаре, что у квартала Медников, трех доходяг нашли. Чума, как есть чума. Послал кару нам Господь за грехи наши великие…
Бартоломео Каэтани взмахнул рукой — и причитания лекаря вторично как отрезало. Было похоже, что посланец Рима доволен словами старого лекаря. Миг спустя лицо легата приняло скорбный вид, только в глубине глаз играла злая радость. Для планов священника все выстраивалось как нельзя лучше. Однако со скорбным ликом легат продолжил расспрашивать лекаря: — Скажи мне, чадо, кто еще, кроме тебя, знает о чуме? Возможно, в городе о ней уже говорят?
От ласкового голоса Каэтани в воздухе запахло ядом и смертью. Граф и лекарь отлично поняли, что имел в виду посланец Папы. Оба поняли, что предлагает легат графу Гуго убить лекаря, знающего о чуме. Пусть вымрет город язычников от кары Божией, пусть выжившие навеки запомнят гнев Божий. Смерть ждет ашурцев за изгнание слуг Божиих. И он, Бартоломео Каэтани, станет мечом Господа, обратившим язычников в прах!