— Дяденька, скорее, — прошептала девочка. Но Рогволд не шелохнулся, застыв в непонятном параличе. Единственное, на что его хватило, это прошептать перепуганной девчонке непослушными, онемевшими губами: — Не бойся его, это Урук, он хороший.
Поднявшись на крыльцо, орк аккуратно коснулся своей лапищей плеча девчушки и тихо сказал' — Не бойся. Я не кусаюсь. Меня зовут Урук. Ты меня понимаешь?
Слабый кивок был ответом. Орк продолжил: — Я не убийца, эта маска — хитрость, чтобы никто не видел моего лица. Мое лицо — это большой секрет. Не надо меня бояться. Ты меня понимаешь?
Бледная, закусившая губу девочка еще раз кивнула.
Рогволд заговорил: — Мы с моим другом, доблестным Уруком, пришли издалека. У нас важное дело к почтенному звездочету.
Рус заколебался, говорить или нет ребенку условные слова, которым научил их Филин. Но орк опередил его.
— В гороскопе важно положение Черной Луны, — медленно и внятно произнес Урук, — и оно важно для птиц.
Подняв заплаканные глаза, девочка почти прошептала: — Особенно если птица — Филин.
На ее губах проступила тень улыбки, и, разом обмякнув, она рухнула на руки Рогволда. Поудобнее подхватив девочку, рус шагнул в башню, сзади шел орк.
Сухо щелкнула, закрываясь за ними, дверь, и перед путниками развернулась огромная винтовая лестница, сложенная из серого камня. Поднявшись вверх на сорок пять каменных ступеней, они оказались в горнице, застланной ковром, с огромным камином и широкой деревянной лежанкой, на которой лежал ворох звериных шкур. Положив на лежанку девочку, Рогволд огляделся. В углу громоздились обломки книжных полок и разбитый в щепу стол. И ни одной книги, ни одного листа пергамента или куска бересты. Поднявшись покаменным ступеням выше, под самую крышу, орк и рус оказались в другой горнице. В крыше башни были проделаны отверстия, видимо, раньше аккуратно запирающиеся плотно пригнанными ставенками. Теперь ставенки были сорваны с петель. Взгляду Рогволда открылась груда обломков медных трубок и осколков странной прозрачной слюды. Все, что было возможно поломать, разнести в клочья, все уничтожила злая воля. Урук и рус видели только груды обломков. Спустившись вниз, в нижнюю горницу, они разожгли камин дровами и обломками мебели. Девушка лежала в забытьи на треснувшем деревянном ложе. Теперь по ее лицу можно было понять возраст. Девочка лет двенадцати, дергавшая за рукав руса, исчезла, теперь ей можно было дать лет пятнадцать или шестнадцать.
Лицо девушки стало строгим, спокойным. Проступила исконная женская мудрость, и рус недоумевал, как он мог ошибиться на крыльце, посчитав ее почти ребенком. Медленно текли мысли Рогволда: «Может, рост обманул? Я привык к рослым, статным девушкам своего городища и не могу здраво судить…»