- Мужчин в городе не осталось, - повторил Гослинг, но не мог поверить. Вывод был слишком грозен - если так, значит, настанет и его черед. А он никак не мог отделаться от мысли, что через несколько недель он опять вернется в Сити - и еще вчера спрашивал себя: как же это пойдет на службу небритый?
Но сегодня перемена места, разрыв со всеми старыми навыками и порядками раскрыли ему глаза и расширили его горизонт. Возможно, что ему и никогда уж больше не придется идти на службу, так как и службы никакой не будет. Если он уцелеет, - а он крепко надеялся выжить - он будет чуть ли не единственным мужчиной в Лондоне; да может, и в целой Англии - даже в Европе - мужчин останется всего каких-нибудь несколько тысяч… Да, но кто же тогда будет работать? И какую работу?…
- Добывать себе пищу, - шептал Гослинг, смутно дивясь, где же и как же можно будет добывать ее, когда не будет ни лавок, ни складов, ни иностранных агентов. Он главным образом думал о мясе, т. к. их фирма вела торговлю мясными консервами. -
- Чего доброго, придется разводить коров и овец, - думал Гослинг. И, немного погодя, мысленно добавил: - И выращивать пшеницу.,
И тяжело вздохнул, вспомнив, что он не имеет понятия о том, как сеять хлеб и разводить рогатый скот. Консервы ему давно уже надоели, так хотелось бы перейти к обычной пище - молоку, яйцам и свежим овощам. Одна из его ног распухла и болела, и он справедливо приписывал это нездоровой диете.
* * *
Просидев двое суток в своей новой резиденции, Гослинг- набрался (храбрости и рискнул выйти на улицу. Он начинал' верить в свое счастье и думать, что чума пронеслась над Лондоном, не тронув его.
С каждым днем он уходил все дальше, в поисках молока, яиц и овощей, но нашел только заросли молодой крапивы, нарвал ее и принес домой. Гослинги все с удовольствием съели суп из молодой крапивы, сваренный на плите, растопленной досками, и сразу почувствовали себя лучше. Иногда, во время таких экскурсий он сталкивался с женщинами и расспрашивал их. Все рассказывали одно и то же - мужья их умерли от чумы, а сами они умирают с голоду.
Однажды, в начале июня, он дошел до Питерсгэма и здесь, в дверях фермы увидел красивую, высокую женщину. Она была так непохожа на женщин, обыкновенно попадавшихся ему навстречу, что он невольно остановился и с любопытством воззрился на нее.
- Вам чего? - подозрительно спросила молодая женщина.
- Нет ли у вас молока, или масла, или яиц для продажи?
- Для продажи? - презрительно повторила женщина. - А что вы можете дать нам в обмен, такое, что бы стоило пищи?