Нет, знал! Если ложь втиснется между ним и Ребенком, они начнут отдаляться друг от друга — вначале на миллиметр, потом на два, натри… Щель будет только разрастаться, до тех пор, пока они не станут чужими людьми!
«БМВ» остановился у дома Оксаны. Лис набрал номер Ребенка.
— Привет, малыш! Ты где? — Сердце отчаянно колотилось, будто он готовился выбить дверь, за которой стоял отмороженный вооруженный бандит.
— Ты что, Фил? — удивилась Катя. — Мы же недавно разговаривали! Я у Оксанки, вот Ира пришла, чай пьем.
— А я подъехал тебя забрать. — Голос был нервным и напряженным. — Поедем покупать тебе платье. И туфли. Нравится программа?
Вот и наступил момент истины. Если Ребенок действительно у подруги, то она с радостью выскочит к машине. Если нет — придумает какую-нибудь отговорку. Но она не поможет, потому что он поднимется и проверит!
— Конечно, нравится, Фил! — взвизгнула Катя. — Хочешь, зайди, мы тебя вначале чаем напоим!
— Спасибо, малыш, я уже пил чай. — Теперь у Лиса был совершенно обычный голос. — Давай быстрей, я соскучился!
Она выскочила через полторы минуты.
* * *
— И какого размера те чемоданы?
Под пристальным оценивающим взглядом белесых глаз Пастрякова Коломиец чувствовал себя неуютно.
— Вот такого, — показал Коломиец. — И такой толщины.
Пастряков поднялся и задумчиво прошелся по кабинету. Коломиец тоже встал. Это в Придонске он был самым умным, значительным и важным, даже иностранные языки знал лучше всех. А здесь стоял дурак дураком и ждал, пока ему откроют глаза. И ощущал себя маленьким, жалким и никчемным, совершенно неподходящим для того ответственного поста, который занимал и без которого не мыслил жизни. Как подсолнух следит за солнцем, так и Степан Васильевич, сопровождая движения вице-губернатора, поворачивал голову вправо-влево, вправо-влево.
Кабинет был огромным. Модный стиль безликого «хай-тека» вице-губернатор не уважал. Он предпочитал классическую солидность. Тяжелые стулья с резными спинками, массивный письменный стол, ковер на полу, многорожковая хрустальная люстра. В таком антураже не хотелось суетиться и мельчить… А небольшие датчики акустической защиты на окнах показывали, что здесь велись очень важные разговоры.
— Знаю я такие чемоданы, — наконец задумчиво проговорил Пастряков. Он был похож на огромного номенклатурного медведя с растрепанной седой шевелюрой, чем-то очень озабоченного. — В каждый входит три миллиона. Может, три с половиной, если новыми купюрами…
«Откуда вы…» — чуть не спросил мэр, но вовремя поймал себя за глупый язык.
— Ладно, сиди здесь, — подвел итог размышлениям вице-губернатор и, пригладив волосы, вышел.