Отыскав на пашне телефонную трубку, которая, к счастью, оказалась цела, Даша все же дозвонилась до начальника охраны и плачущим голосом сообщила, что подверглась нападению и грабежу. Ей некогда было соображать, как она станет объяснять свое присутствие на трассе, ведущей из аэропорта. Она желала мести, мечтала о расправе над психом из «Тойоты», а все остальные мысли ушли на задний план.
Отряд быстрого реагирования прибыл на место происшествия на удивление оперативно, и Даша, захлебываясь запоздалыми истерическими рыданиями, стала жаловаться на неизвестного безумца, умалчивая об истинной подоплеке их столкновения. Якобы он дважды умышленно шел на таран, вынудил Дашу остановиться и, угрожая ножом, отобрал у нее пару сотен долларов. Она знала, что и этого будет достаточно для того, чтобы по всему городу начались немедленные поиски темно-синей «Тойоты».
Искать ее, кстати, не пришлось. Она, словно издеваясь, опять возникла на горизонте, заманила за собой обе машины охранников и подвела их под аварию, в результате которой один боец погиб, а трое получили тяжкие увечья.
Даша не жалела этих олухов, а мысленно проклинала за то, что они упустили обидчика. И ее праведный гнев продолжался до того самого момента, когда домой вернулся Мамонтов. Он, толстокожее ископаемое, вместо того чтобы посочувствовать любимой жене, принялся настойчиво выяснять, что она делала в аэропорту.
Оказалось, что это произошло с подачи начальника службы охраны. Не шибко торопясь организовывать поиски зловредной «Тойоты», этот пронырливый тип успел навести справки в авиакассах и доложил Мамонтову о Дашиных подозрительных перелетах в Москву и обратно. Кроме того, он, гнусный сыскарь, догадался наведаться на автостоянку и выяснил, что Дашин джип простоял там всю ночь.
Под давлением таких явных улик отпираться было бесполезно, но она пыталась, упорно не желая признавать свою вину. Наспех придумала какую-то соученицу, какую-то ее фантастическую свадьбу, на которой нельзя было не побывать. Все это звучало как жалкий лепет, а подлинную искренность голос Даши приобрел, лишь когда взбешенный ее запирательствами Мамонтов принялся за методичное уничтожение ее меховой коллекции.
– Сашенька!.. Не надо!.. – умоляла она, и тон у нее получался даже более проникновенным, чем когда она выпрашивала у мужа эти самые шубы, одну за другой.
– А что надо? – желчно осведомился он, прерывая свое варварское занятие, потому что сам испугался того натужного сипения и бульканья, которые вырывались из его груди.
«Перекипевший чайник», – подумала про себя Даша и, робко улыбнувшись, порекомендовала: