* * *
Полноватый парень был похож на певца Баскова, только если бы тому Баскову не позволяли спать двое суток напролет, а в придачу дали ему в глаз, вынудив беднягу носить темные очки даже ночью. Рассыпчатые льняные волосы с пробором посередине, капризно выпяченная нижняя губа, блестящая от поминутного облизывания языком, – ну вылитый «золотой голос» России в молодые годы. Правда, в кафе он явился не для того, чтобы петь про шарманку, и принес с собой не микрофон, а бутылку водки.
Его сопровождала манерная девица с прической в виде разоренного вороньего гнезда. Парень звал ее Линдой, а она его – Санчесом. Судя по нескольким репликам, которыми они обменялись, усевшись за стол, оба намеревались слегка подзарядиться энергией перед походом в ночной клуб – и не только пепси-колой, которую они заказали. Точнее говоря, запас бодрости требовался в первую очередь Санчесу, поскольку Линда и без того казалась весьма оживленной. Неестественно оживленной. Настолько оживленной, что Бондарь моментально сконцентрировал на ней ненавязчивое внимание.
Пара присоседилась к нему только по той причине, что других свободных мест в кафе не оказалось, но вела себя так, словно за столом находились они одни. Набулькав в стаканчики водки, они разбавили ее пепси и, проглотив живительную смесь, принялись обсуждать фильм «Сумеречный дозор», с просмотра которого явились. Вернее, темой беседы был не столько сам фильм, сколько зимний сад кинотеатра «Октябрьский», произведший на пару неизгладимое впечатление.
Санчес восхищался тамошними пальмами высотой с трехэтажный дом и утверждал, что однажды Никита Хрущев распорядился перевезти их из Астрахани в Москву, но гигантские размеры деревьев помешали его коварному замыслу. «Долби-стерео – это класс, – невпопад кивала Линда. – Не то что раньше. Я люблю долби-стерео». – «А как тебе павлины и прочие страусы? – допытывался Санчес. – Охренеть можно. Хамелеоны по стенам шныряют, а в аквариуме – пираньи. И все удовольствие меньше чем за четыре бакса». – «Звук потрясный, – соглашалась Линда, – я просто улетаю от такого звука. Не абы что – долби-стерео».
За последующие десять минут она повторяла полюбившееся словцо так часто, что Бондарь и сам почувствовал себя побывавшим в суперсовременном кинозале, где ему несколько часов кряду вдалбливали прописные истины о преимуществах стереозвучания над обычным. Долби-стерео, долби-стерео, долби-стерео… Подняв взгляд от пепельницы, успевшей наполниться окурками, он сравнил помутневшие зрачки Санчеса с булавочными зрачками Линды и лишний раз убедился в том, что она попивает пепси-водочный коктейль из приличия, а не для удовольствия. Ее лицо было неподвижным, как посмертная маска, зато ярко накрашенные губы непрерывно подергивались и кривились, живя своей особой жизнью двух жирных красных червяков.