– Отец, Сабур в этом году поступает в Кале.
– Он старше тебя на год.
– Змей Ларкин стал меченосцем в двенадцать!
– На то он и Змей, – протянул Свен и почесал макушку. – Хорошо, я подумаю над этим, и насчет турнира – у большинства наших расфуфыренных рыцарей не отнимешь одного: ловкости. Если ты не хочешь, чтобы над тобой смеялись, когда мешок кинтана огреет тебя по затылку, ты должен быть проворным. Скажу по секрету: ловкость легко развить на скользкой тропинке в наш замок, когда с одного бока морозит камень, а с другого ждет пропасть.
– Отец, я с радостью буду сопровождать тебя на Черный клык, – отчеканил Эрик, хитро прищурив глаза.
– Теперь я слышу глас моего наследника! Одевайся… кстати, давно хотел спросить: зачем ты стрижешься так коротко? От матери тебе достались прекрасные волосы, отрасти себе настоящую гриву, как у Робурга Завоевателя!
Окрыленный Эрик взлетел по лестнице в свою комнату, задаваясь вопросом: какая муха укусила сегодня отца и насколько долго это продлится?
* * *
Сенг – второй и последний месяц весны – только начался. С моря еще налетал холодный ветер, неся на своих крыльях дыхание вечных льдов, но рыхлый снег уже почернел, стараясь отгородиться от солнечных лучей крепкой коркой наста. Эрл Северин глубоко вздохнул и заметил, что воздух изменился. В нем появились слабые ароматы трав, запахи нагретого камня и черепицы, а также что-то неуловимое, но ясно говорящее – зима заканчивается, скоро лето. Абиссинец Шарк тоже чуял нечто подобное – изогнув шею, он нетерпеливо переступал копытами, упрашивая хозяина вырваться из плена городских стен на простор Харлужной косы. Свен почитал лучшим конем свою боевую ладью, но для Шарка делал исключение.
Скакуна вороной масти Китобою подарил три зимы назад знакомый купец и с тех пор Свен успел привязаться к норовистому жеребцу. Жители Золотой Гавани часто видели, как благородной эрл несется на абиссинце по песчаной косе, да так, что соленые брызги взлетают и опадают роскошным веером, точно кит бьет хвостом по воде. Поговаривали, что после таких поездок на пляже находили монеты с затонувшего корабля, который во времена Десятилетней войны вез из Гашема груз отступного золота и напоролся на коралловый риф у входа в залив. Это событие и дало название городу-порту.
Мощенная камнем дорога вела вдоль Харлужной косы, огибая Черный клык. У подножия горы стоял постоялый двор, где оставляли коней посетители замка и воины гарнизона. Строители высекли морскую цитадель прямо в скале, стараясь сделать её действительно неприступной твердыней. Наверх вела тропа, закрученная спиралью вокруг пика, места здесь хватало только для того, чтобы вплотную разошлись два человека. Над тропой нависали «вороньи гнезда» – эти укрепления вмещали до десяти лучников, но сейчас здесь дежурили по двое. Выше вздымались на пятьдесят футов стены с амбразурами, на единственной башне-маяке трепетало большое полотнище с гербом Северина – черный кит с красным хвостом на синем поле. Снизу знамя казалось лоскутком.