Но Том не унимался:
— Эстер!
— Я не полечу, Том! — Она плакала. Мимо проносились клубы дыма вместе с горящими обрывками оболочки аэростата, а черные полы пальто Эстер вздымались на горячем ветру, делая ее похожей на жуткого ангела. — Возвращайтесь в Винляндию! Будьте счастливы! Но только без меня. Я остаюсь здесь!
— Эстер, не глупи! Эта штука сейчас развалится на части!
— Нет, только упадет, — возразила Эстер. — Я выживу. Там, внизу, суровые города пустыни, самоходы-стервятники. Их жизнь как раз для меня!
Он почти догнал ее. Эстер видела его лицо, блестящее от слез в свете пожаров. Ей очень хотелось подойти к нему, поцеловать и обнять, но в то же время она знала, что больше никогда не сможет прикоснуться к нему, так как их навсегда разделило зло, совершенное ею.
— Я люблю тебя! — крикнула Эстер, повернулась и исчезла в темноте лабиринта.
Почва под ней то вздымалась, то уходила из-под ног; из груди непроизвольно вырывались не то всхлипы, не то смех. Позади, глуше и глуше, слышался голос Тома, выкрикивающий ее имя. Над головой аэростаты Облака-9 вспыхивали один за другим, наполняя лабиринт причудливыми, мечущимися тенями. Эстер споткнулась, потеряла равновесие и оцарапала лицо о колючие ветки самшитовых кустов. Только теперь до нее стало доходить, что здесь не самое безопасное место и ей понадобится более надежное укрытие в момент падения. Но тут она добралась до центра лабиринта и почти сразу разглядела, что там кто-то сидел, словно дожидаясь ее.
Эстер резко остановилась, проехав по инерции по мокрой траве. Сидящая фигура разогнулась, выпрямилась и теперь возвышалась над ней. Гигант, казалось, весь состоял из пламени, но это было лишь отражение полыхающих аэростатов на полированных и довольно помятых доспехах. Мертвое лицо расплылось в улыбке. Эстер узнала его: она собственноручно закидывала его землей восемнадцать лет назад на Черном острове, когда хоронила старого Сталкера в глубокой могиле, а потом натаскала сверху груду камней. Оказывается, зря старалась! Ее обоняние уловило знакомый запах формалина и нагретого металла.
— Эстер! — еще раз донесся откуда-то далеко, из оранжерей, чуть слышный крик Тома, теперь потерянного для нее навсегда.
Шрайк протянул к ней свои чудовищные лапы и произнес:
— ЭСТЕР ШОУ.
* * *
Очередной аэростат с ревом воспламенился, и в небо вырвался огненный гейзер. Почва ушла из-под ног, и Том на мгновение повис в воздухе, потом больно упал, покатился и стукнулся о статую бога Поскитта.
— Эстер! — пытался закричать он, вставая на ноги, но вместо крика получилось какое-то хрипение, и сердце, казалось, тоже захрипело. Помассировал грудь, но облегчения не наступило; Том упал на колени, затем лицом вниз — боль пригвоздила его к траве. В глазах почернело. Когда он очнулся, кто-то был рядом. — Эстер! — промычал он.