Именно из-за этого самого самогона, подсчитать количество которого не представлялось возможным и который едва ли не насильно вливался в каждого, кто еще сохранял признаки трезвости, я не отследил момента, когда странный тонкий ломоть материализовался на моей тарелке. Поэтому и происхождением его заинтересовался несколько позже – наверное, когда почувствовал, что ощущения мои не во всем соответствуют стандартному и достаточно знакомому состоянию алкогольного опьянения. А может быть, опознав среди останков различной снеди на основательно разворошенном столе несколько обглоданную, но все еще сохраняющую ряд характерных признаков вышеупомянутую иглокожую тварь – рыбу-собаку, иногда ошибочно именуемую «морским ежом».
Нет, что не говори, а мои два курса биофака все-таки не пропали даром. Правда, этих двух курсов было явно недостаточно, чтобы понять, как иглокожая рыба, извечный обитатель теплых и соленых вод, могла оказаться на праздничном столе в глухой зауральской деревушке, во многих сотнях километрах от любого из океанов. Вдобавок я совершенно не представлял, как правильно готовят фугу в Японии – но был уверен, что иглокожая тварь на блюде уж точно приготовлена не так, как надо. Это уже много позднее я узнал, что как раз именно так – запекая целиком – и готовят фугу в японских рыбачьих деревнях, от чего периодически ею травятся…
Но тогда первой реакцией моего сознания, слегка замутненного вышеупомянутым самогоном (а может быть, и пресловутой фугу), было найти попутчика Колю и выспросить у него все, что он может знать о таинственной рыбе. Я пошарил глазами по-над столом, но среди множества разнообразных лиц, попавших в поле моего зрения, знакомой физиономии не оказалось. Тогда я, извинившись перед соседями, выдрался из-за скамьи, на которой сидел, и двинулся вдоль стола на поиски.
Колю я отыскал неожиданно быстро. Он стоял чуть поодаль, у стены дровяного сарая, и беседовал с каким-то парнем в шикарном красном пиджаке, несмотря на жару, аккуратно застегнутом на все пуговицы. Кажется, это и был виновник торжества – или один из них.
Вопрос мой вызвал совсем уж неожиданную реакцию: виновник торжества в шикарном пиджаке впился в меня настороженным взглядом, а Коля, слегка наморщив лоб, неожиданно состроил радостную физиономию.
– Да ты что, Витек, какие морские ежи? Это, наверное, Марьи Мокеевны ребятишки опять что-то в Чертовом озере выудили. На то оно и Чертово, чтоб в нем водилась еще и не такая лабуда. А тут у нас еще и радиация всякая… Слыхал небось – в пятьдесят седьмом году на атомном заводе в Зеленогорске был выброс, а ведь это совсем неподалеку, километров пятьдесят, если напрямик через горы…