Наркомент (Донской) - страница 68

Никакого выхода я не видел. Даже если бы не оковы, даже если бы вооруженным оказался вдруг я, а не Паша, у меня не было иной дороги, кроме той, которая вела прямиком в пасть Арарата.

– Так и доставишь меня – без оружия, в наручниках?

– Именно так, – сказал Воропайло, глядя прямо перед собой.

Еще пару минут он играл желваками, демонстрируя, как тяжело ему принимать такое решение, а потом взял с заднего сиденья трубку мобильного телефона и проворно забегал пальцами по клавишам. Получилась коротенькая писклявая мелодия, заменившая мне похоронный марш.

Я слышал, как Воропайло договаривается о встрече, но не вникал в разговор. У меня было то отрешенное состояние, с которым осужденный готовится к скорой казни. Избежать ее у меня не было ни малейшей возможности, как физической, так и моральной. Оставалось покорно трястись в машине, норовисто скачущей по неровно накатанному снежному покрову, да вглядываться в темноту, выискивая там признаки ангелов или инопланетян, без вмешательства которых, как известно, чудес не бывает. Но пусто было вокруг, темно, пусто и холодно. Лишь луна в сопровождении звездной свиты наблюдала за нами.

Попетляв немного по городским улицам, Воропайло взял курс на северную окраину, где, надо полагать, должен был произойти обмен пленниками. Я вспомнил, что Светка рыдала в телефонную трубку, умоляя мужа спасти ее, и стал прикидывать, плакала ли она когда-нибудь в моем присутствии? Выходило, нет, никогда. Наверное, здорово ее припекло, раз дала волю слезам. Интересно, подумал я, как она воспримет весть о моей неминуемой смерти? Станет ли рыдать так отчаянно, как рыдала, когда ее собственная жизнь оказалась в опасности?

Мы выехали за город, и я заметил, что Воропайло начал вглядываться в километровые столбики, выискивая место остановки. Миновав несчастливый тринадцатый километр, машина остановилась возле столбика с цифрой 14. Только это меня не утешило. Единственной несчастливой приметой, в которую приходилось верить, были стальные браслеты на моих руках.

– Выходи, покурим, – предложил Воропайло таким тоном, будто мы выбрались на загородную прогулку.

Я не стал упираться. Послушно выбрался из машины и принял протянутую сигарету. Он курил «Парламент». Это означало, что нынче в милицейских кругах можно зарабатывать не меньше, чем в коммерческих. В прежние времена Воропайло за милую душу смалил «Приму» и стрелял у меня деньги до получки, которая была всегда меньше, чем общая сумма воропайловских долгов.

С тех пор все изменилось. Сначала он занял мое место в доме, который я привык считать своим, водворился там с наглостью стреляного воробья, захватывающего чужое гнездо. Теперь привез меня на заклание и угощал сигаретами, как принято у палачей, которые таким дешевым способом успокаивают свою нечистую совесть.