— Пойдем на спор — подшибу нырка! — сказал кто-то из парней и бросил гальку.
Она упала метрах в пяти от цели, да парень вовсе и не целился.
— Дурачок! — захохотал другой. — Смотри!
Камень полетел вверх очень высоко и рухнул в воду за нырком, подняв фонтан.
— Разве так бросают в нырков?! — закричал кто-то еще из парней, задыхаясь от хохота, и пустил гальку в сторону нырка «блинчиками».
— Вот смотрите — бросает железная рука! — еще кто-то из них швырнул здоровенную булыгу и сильно промазал, зато шуму и брызг получилось много.
— А я из пулемета, из пулемета! — пятый выпустил в нырка один за другим целый заряд камешков.
Над пляжем проходила набережная, и гуляющие стали останавливаться, привлеченные великим шумством. Там, по набережной в Сочи, гуляют представители всех часовых и климатических поясов, и в силу различных исторически и психологически сложившихся темпераментов разные представители реагировали по разному. Одни громко возмущались, другие молча возмущались, третьи соображали, что делать с нырком, если его подобьешь — жарить что ли? Говорят, они не особо вкусные, мясо жесткое, рыбой пахнет. В воду выбросить — пусть выживает на природе. В природе есть циклы, он в циклах выживет отлично или погибнет. Можно юным натуралистам в школьный кружок отдать, потому что в зоопарк не возьмут: порода не редкая, массовая порода пернатых друзей.
— Ребята, давай на коду! А то еще попадем! — кричал, хохоча, один из лабухов, а сам все бросал и бросал, не мог остановиться.
— Попадем — зажарим! — хохотал другой.
— А кто жрать-то будет?
— Адька срубает! Ему всегда мало! — крикнул Серго.
— А ты, Серго, уже не потянешь, а?! — взвизгнул Адик. — Зубы уже не те, да?!
Среди общего свиста и хохота эти двое вдруг остановились и посмотрели друг на друга в упор.
— Поди на конюшню и скажи, чтоб дали тебе плетей, — процедил Серго свою любимую шутку, которая много лет уже восхищала всех ребят во всех составах, где он когда-либо работал.
Град гальки поднимал фонтанчики вокруг нырка, как будто его обстреливало звено истребителей. Нырок же покачивался невредимый и, очевидно, не понимал опасности. Иногда он нырял по-прежнему неглубоко и недалеко и возвращался к своим кругам. Вполне возможно, он полагал, что с ним играют, и, собственно говоря, не ошибался — с ним действительно играли.
Все это дело увидели в бильярдной, которая помещалась в бетонной нише здесь же, на набережной. На всех трех столах прервали игру и стали следить за бомбардировкой. Петр Сигал, девятнадцатилетний студент, потрошитель этой бильярдной, с трудом оторвался от увлекательной игры, потому что партнер его, Динмухамед Нуриевич, отвлекся в сторону моря.