Несмотря на преступление и отсутствие Эмильены, я засыпаю, как ребенок.
Но спать долго не пришлось. В два часа ночи меня будит встрепанная взволнованная Эмильена.
Мой первый рефлекс абсурден — меня охватывает панический страх. Мне кажется, что надо мной склонилась Электра и кричит прямо в ухо. Этот страх не лишен основания. Сегодня ночью Эмильена похожа на Электру, Электру молодую, с гладкой и аппетитной плотью, с некрашеными темными волосами. Через несколько лет Эмильена станет копией своей подруги, и эта ночь уже наградила ее сходством, усиленным землистым цветом лица, налитыми кровью глазами, искаженным ртом и подрагивающими веками.
— Электра умерла! Электра умерла! — повторяет она. — Проснись, Жан, проснись!
Словно Электра оживет, если я проснусь. Наконец я повинуюсь, сажусь и даже спускаю ноги с кровати.
— Сядь и объясни мне все спокойно, — говорю я, протирая глаза. — Что еще случилось?
Она рассказывает путано и с повторами, но главное сказано — по крайней мере, мне так кажется вначале. Она нашла Электру в 11.30 вечера (мы разминулись на полчаса), потеряла сознание, потом явилась полиция, задержала её на два часа, а потом отпустила. К ужасу, что она нашла Электру повесившейся на люстре, примешивается негодование, что её, жену следователя, держали целых два часа, несмотря на гневные протесты.
— Надо было предупредить меня сразу после вызова полиции, я бы тут же вмешался.
— Полицию вызвала не я! Кажется, этим занялись соседи. Когда я увидела её висящей на люстре — она так её любила, — то, похоже, закричала и упала… Это, наверное, переполошило соседей… Другого объяснения не нахожу.
Меня взяло сомнение.
— Почему столь поздний визит?
— Не знаю, хотелось поговорить с ней, объясниться…
— Но ты мне сама сказала, что она находится на лечении сном. Как ты вошла к ней?
— У меня есть ключ, как у нее мой! Мы давно так уговорились. Ах нет, в действительности я хотела показать господину Ван Шпрунтцу Ван Донгена Электры. Он обожает голландскую живопись.
— Значит, ты была с ним?
— Ну да, я же тебе сказала.
Это меняет всё. Зная, что ее подруга в полном отпаде в клинике, Эмильена не находит ничего лучшего, как потрахаться со своим голландцем в пустой квартире. Неудача, она натыкается на труп подруги. Потом прибывает полиция.
— Но тебя полиция отпустила, и ты вернулась домой.
Она распрямляется, как пружина.
— И это все, что ты можешь сказать? Электра умерла при ужасных обстоятельствах, полиция допрашивает меня целых два часа, Ван Шпрунтц задержан…
— Послушай, — говорю я, вставая и направляясь в ванную. — В этот час ничего сделать нельзя. Вернее, одно. Проглоти это и запей водой. А завтра решим, как быть.