– Договорились.
Татьяна сказала неправду. Поднявшись на ноги, она мигом утратила способность воспринимать обращенные к ней слова. Голос таиландца доносился до нее издалека, искажаемый гулким эхом, заглушаемый плеском воды.
– Повернитесь, пожалуйста…
Механически переступив ногами, Таня тупо уставилась в стену, заставляя думать себя о чем угодно, кроме близости молодого мужчины. Намыленная мочалка мягко скользила по телу, не пропуская ни одного квадратного сантиметра кожи. Вначале Тане приходилось стискивать зубы, подавляя протестующий возглас, а под конец процедуры она чуть не постанывала от удовольствия. Дан был мастером своего дела. Его прикосновения были деликатными и уверенными одновременно. Несколько раз он повернул Таню вокруг оси, а потом помог ей выбраться из воды и как следует вытер банным полотенцем. Ее голос сделался неузнаваемо хриплым, когда она попросила:
– Достаточно. Я уже абсолютно сухая.
«И по-прежнему абсолютно голая, – напомнил внутренний голос. – До какой степени бесстыдства мы докатимся?»
Дан отложил полотенце, отступил на шаг и склонил голову к плечу, любуясь делом рук своих.
– Можно приступать к главному, – заявил он. – Ложитесь на кушетку. Нет-нет, – улыбнулся он, наблюдая за Таней. – Начнем со спины. Вы хорошо усвоили, как готовить клиентов к массажу? Хорошенько прогреваем кожу и доводим ее чувствительность до максимума. Ведя мочалкой вниз, описываем окружности слева направо. Затем наоборот: справа налево и снизу вверх. Усвоили?
– Ага, – пробормотала Таня, подозревая, что чувствительность ее кожи превысила допустимую норму.
– Теперь разомнем мышцы.
– Осторожнее, – взмолилась Таня, уронив голову на скрещенные руки и прикусив ту, в которую упирались губы.
– Расслабьтесь, – посоветовал Дан, не прекращая массажа. Перебрав все складки кожи на спине Тани, он занялся ритмичным простукиванием позвоночника, постепенно добираясь до ягодиц.
Таня зевнула. Возбуждение постепенно покидало ее, сквозь истомную дремоту она чувствовала, как, казалось, обновляются ее суставы, кости, сухожилия.
– Хорошо, – прошептала она.
Дан промолчал, с сопением обрабатывая ноги Тани от ляжек до пяток. Его руки были проворны и неутомимы. Его пальцы становились то твердыми, как стальные щипцы, то нежными, словно цветочные лепестки. Уткнувшись подбородком в кушетку, Таня скрипнула зубами, когда Дан бесцеремонно оседлал ее, чтобы было удобнее обрабатывать лопатки и шею. Мысль о том, что он оказался на удивление легким, оборвалась, вышибленная из головы внезапной серией стремительных хлопков по затылку. Процедура завершилась за миг до полного помрачения рассудка.