– Как же я его вырублю, на хрен, если он потом не заведется ни хрена, – защищался шофер.
Тогда соседи пообещали вырубить его самого, и «МАЗ», издав предсмертный вздох, затих, но накал страстей от этого не убавился. Все чаще, все истеричней звучали клаксоны попавших в ловушку автомобилей, все нервозней и нервозней становились их владельцы.
«Мужчины, – подумала Таня с тем чувством превосходства, которое присуще кошкам, взирающим из укрытия на больших, глупых псов. – Гонору у каждого на десятерых, а выдержки, словно у мальчишек, толпящихся в очереди за мороженым. Ждать не умеют, терпеть не умеют, перед малейшими трудностями пасуют, при банальном насморке валятся замертво и жалобно стонут, а похмелье воспринимают как вселенскую катастрофу. И это – сильный пол? Смешно. Представляю, что творилось бы со всеми этими мифическими героями, доведись им выдержать то, что раз в месяц переживаем мы, женщины. И не под кондиционером в офисном креслице, а здесь, за рулем на солнцепеке, или на рынке с тяжеленными сумками в обеих руках, или в переполненном вагоне метро».
Испытывая почти непреодолимое желание выбраться из машины и бежать, без оглядки бежать домой, где есть душ, отвар ромашки и чистое белье, Таня откинулась на спинку сиденья и зажмурилась, чтобы не видеть творящегося вокруг бедлама. Для нее этот день был критическим во всех отношениях. Как позавчерашний и вчерашний. Как завтрашний, послезавтрашний и послепослезавтрашний, хотя Таня Токарева об этом еще не догадывалась.
Оно и к лучшему. Ей и без будущих неприятностей переживаний хватало. Например, вчерашнего похода в ресторан «Корейская утка».
Кормили в «Утке» на славу, так что с желудком у Тани проблем не возникло. Успешно справилась она и с тонкими корейскими палочками для еды, напоминающими вязальные спицы. Не отсидела ноги, мостясь на плоской подушке за столиком высотой с детский табурет. Не подожгла свечкой бумажные флажки и фонарики, не разбила ни одной керамической плошки и даже сдержала визг при виде поданного официантом морского окуня, шевелящего жабрами. Одним словом, ничего предосудительного она не совершила, а расплачивалась за угощение не только деньгами, но и собственными слезами, горькими, жгучими, разъедающими глаза, как тот молотый оранжевый перец, о достоинствах которого распространялся Танин кавалер Митя.
– Корейская кухня, – говорил он, жуя ломтик сырого осьминога, – отличается феноменальной остротой. – Грузинские и мексиканские специи даже рядом не стояли вот с этим. – Митя постучал палочкой по черно-зеленому блюдечку, наполненному сухим порошком, источающим терпкий запах, от которого щекотало в носу. – Красный перец был завезен в Корею сравнительно недавно, кажется, в восемнадцатом веке, но успел завоевать огромную популярность и закупается там мешками…