* * *
Воспоминания во многом схожи с просмотром видеокассеты. Некоторые эпизоды рассматриваешь в замедленном режиме, другие – спешишь перемотать, как будто их и не было совсем. Если бы еще память можно было включать и выключать по своему усмотрению, ей бы цены не было, думал Громов, неспешно продвигаясь к регистрационной стойке.
Он вылетал в Адлер самолетом компании «Внуковские авиалинии» ровно в 14.15. Естественно, с билетами проблем не возникло. В случае необходимости полномочий Громову хватило бы на то, чтобы занять место любого пассажира. Он вообще мог бы совершить одиночное путешествие, взбреди ему в голову такая блажь. Начальству было безразлично, какой ценой он доберется до Сочи или в любую другую точку земного шара. Лишь бы Сурин был выслежен и изловлен до того, как умыкнутый им кредитный транш затеряется в лабиринтах мировой банковской системы.
Один миллиард двести миллионов долларов. Не такая уж внушительная сумма, если поделить ее между всеми россиянами. Что-то около 8 долларов на каждого. Но если эти деньги сосредоточить в каком-нибудь одном месте, то получится внушительная гора. Конечно, не железнодорожный вагон, упомянутый генералом ФСБ, но все равно не меньше десяти тонн резаной бумаги. Громов с трудом представлял себе такую кучу денег. Неужели этот мираж реальнее и весомее всего того, что есть вокруг?
Достав из кармана бумажник, Громов перелистнул выданные ему деньги и полюбовался портретом президента Франклина на одной из стодолларовых купюр. Какой-то плешивый американец с бабской физиономией, а надо же, какую всемирную популярность заимел! Впору его серо-зеленый лик в церквях выставлять среди икон. От желающих помолиться отбоя не будет.
– Ваш билет! – девица в синем кительке, сидевшая за стойкой, смотрела на замешкавшегося Громова с плохо скрываемой неприязнью. Она могла бы выглядеть значительно привлекательней, если бы научилась улыбаться. Ее более талантливые сверстницы, в совершенстве овладевшие мимикой, работали на международных направлениях, и от зависти к ним у девицы испортился цвет лица и характер. – Если вы не собираетесь регистрироваться на рейс, гражданин, – процедила она, – то отойдите, пожалуйста, в сторону и не мешайте мне работать.
– Я собираюсь регистрироваться, – успокоил ее Громов, протягивая билет.
– Паспорт!
– Прошу.
Покончив с нехитрой процедурой, Громов прислонился к приятно холодящей плечо колонне и принялся разглядывать публику, заполнявшую здание аэровокзала.
Люди под его высокими сводами казались маленькими, а голоса у них были плоскими и невыразительными в сравнении с тем, который время от времени раздавался откуда-то из-под потолка. Этот хорошо поставленный женский голос с чувственными интонациями легко перекрывал и гомон толпы, и низкий гул самолетов. Мелодичный перезвон, сопровождающий объявления, создавал в зале волнующую, почти праздничную атмосферу.