Уже на ощупь он тщательно обработал свое лицо ароматным французским депиляторием, чтобы на ближайшее время не возникало проблем с бритьем. С удовольствием оглаживая непривычно шелковистый подбородок, Сурин угрюмо посмотрел на бутылку серной кислоты и отправился на кухню. Ему осталось хорошенько перекусить, выпить для храбрости и применить кислоту по назначению.
Все эти планы Сурин осуществил, да так исправно, что провалялся в бесчувственном состоянии до следующего утра. Опустив руку с дивана, он нашарил ею сначала пустую бутылку из-под водки, затем – опять же пустую винную посудину и наконец завладел телефонной трубкой.
Пальцы набрали нужный номер с третьей попытки. К этому времени Сурин успел кое-как смочить глотку остатками фанты, и голос его был умеренно сиплым, не более того. Этим подсевшим до хрипотцы голосом, которым раньше Сурин разговаривал лишь во время сильнейшей простуды, он пригласил к телефону Леонида Максимовича Переяславского, представился и попросил прислать за ним машину, что входило в стоимость заранее оплаченных услуг.
То, что выглядит он не самым лучшим образом, Сурин догадывался и без зеркала. Но когда водитель присланной машины поперхнулся при виде его йогуртом, он окончательно понял, что его замысел вновь увенчался успехом.
По дороге в Мацесту лишь дичайшее похмелье мешало Сурину чувствовать себя на вершине блаженства.
* * *
У медсестры Наташи, как и у каждой женщины, имелись свои плюсы и минусы. К ее отрицательным качествам низкорослый Сурин относил ее чересчур внушительную, по его мнению, комплекцию. Зато Наташа ничего не носила под своим белым халатом. Возможность убедиться в этом предоставилась в первый же вечер их знакомства.
За окном было темно, накрапывал скучный дождь. Сурин лежал на кровати, теребя в пальцах стодолларовую купюру. Наташа смотрела на него сверху вниз, склоня голову к плечу, и размышляла, как ответить на заданный ей вопрос.
А сказано было буквально следующее.
– Я понимаю, что в данный момент далеко не красавец, – тоскливо произнес Сурин, когда Наташа оставила на тумбочке поднос с ужином и собралась выходить. – Но именно здесь и именно сейчас мне так одиноко, что… – Он сделал вид, что у него перехватило горло, а сам во время паузы осторожно потрогал языком новенькие пломбы на верхних зубах, которые все еще мешали ему. – Если бы ты, Наташенька, согласилась провести этот вечер со мной, то… – Сурин снова не договорил до конца фразу, продемонстрировав вместо этого заранее заготовленную сотню. – Как тебе мое предложение, Наташенька? Надеюсь, ты не слишком шокирована?