– Что значит: «кстати»? – буркнул он неприязненно.
Громов решил не накалять атмосферу. Теперь его и полковника разделял слишком широкий стол для панибратских похлопываний по плечу, а значит, исчезла необходимость в искусственном сохранении дистанции. Стены уже были возведены. Пришло время наводить мосты.
– Разве я сказал «кстати»? – удивился Громов. – Дурацкая привычка, каюсь. И опасная. Один раз, еще до перестройки, мой приятель доложил своему начальнику об удачно проведенной вербовке валютной проститутки, а потом спрашивает: «Кстати, как здоровье вашей супруги? Из больницы уже выписалась?»
– Да? – восхитился Балаян и зашелся оглушительным хохотом, весь сотрясаясь, как будто сидел он не в служебном кресле, а на электрическом стуле. – И что начальник?
История, позволившая растопить лед, была придумана Громовым на ходу, и так же спонтанно он выдал ее окончание:
– Начальник велел вызвать к себе проститутку, отымел ее во всех позах, а потом наставительно заявил моему незадачливому приятелю: «Твои грязные намеки неуместны. Моя жена даст этой девке сто очков форы».
– У-ху-ху! – откликнулся Балаян новой порцией хохота. Ему пришлось ослабить узел лилового галстука, чтобы не задохнуться.
– Но самое интересное было потом, – продолжал Громов, польщенный таким успехом. – Знаете, что ответил мой товарищ, прежде чем был уволен из органов с «волчьим билетом»?
– Нет… У-ху-ху… Что?
– Он ответил: «Так точно!»
Расходившийся полковник чуть не опрокинулся вместе с креслом и тумбой, за которую успел уцепиться в последний момент. Улыбчиво наблюдая за ним, Громов решил, что он создал себе в управлении МВД самый удачный имидж из всех возможных. Весельчак, балагур и повеса. Кто станет воспринимать такого всерьез?
– Послушай, майор, – пропыхтел Балаян, когда сумел унять приступ гомерического хохота. – Как насчет наркомовских ста грамм? Составишь компанию?
– Не сейчас. – Изобразив на лице трудную внутреннюю борьбу, Громов вздохнул. – Я ведь тут по делу. Мне нужен помощник из местных милиционеров. Достаточно опытный. Физически крепкий. Разумеется, в офицерском звании.
– Есть у нас один лейтенант для подобных случаев, – подмигнул ему Балаян. – Наша Каменская, так сказать. Но пофигуристее, помоложе. А в деле, – еще одно подмигивание, – просто зверь, а не баба. С нее слазишь, как с дикой степной кобылицы. Яйца потом неделю весят меньше воздушных шариков. Так прямо и летаешь над землей.
– Да, хорошо бы заиметь такую напарницу! – Громов улыбнулся грузному полковнику, который, оказывается, знал толк в возвышенном парении. Но в следующую секунду мечтательная улыбка погасла. – К сожалению, у меня есть определенные инструкции на этот счет. Ко мне должен быть прикреплен мужчина. Настоящий сыскарь, волчара в своем деле. Возраст… – Прикинув, сколько можно дать Журбе, Громов уверенно заявил: – Лет сорок.